— Расскажи мне, что случилось? —шепнула Госпожа Хевермин.
Горро медленно подошёл, взял стакан с напитком, спустил маску и замер. Глаза его смотрели на свою руку, на пальцы, которые держали красную бархатную повязку на котором остался шрам от укуса Лины. И они дрожали. Самую малость, но этого было достаточно, чтобы заметить и ощутить эту вибрацию. Хевермин заметила все, хоть и не подавала виду. Она очень хотела… но чувствовала, что нельзя вмешиваться.
Внутри него все забунтовала и загорелось огнём. Будто он только что выпил раскаленный металл. Все пронеслось перед глазами, все чувства и эмоции пронзили в середине груди тысячами игл, сживая и растворяя все внутренности, которые стекали к животу как лезвие, режущая все на своем пути. В горле застрял огромный каменный кусок, который хоть и ощущался изнутри, но сжимал горло как цепь, как ошейник у собаки или раба.
Лина… Элодия…. Богот…
Отец!
В голову ударил жар. По черепу пробежался огненный поток, который спускался по шее, и будто сцепился за шкирку, как берут котят. Горро держался. Хевермин хоть и не двигала головой, но не могла не почувствовать изменения, ауру, которую излучал этот загадочный мальчик, который уже выглядел и смотрел как мужчина. Однако нет, такой взгляд нельзя применить к нему—это был взгляд прирученного зверя, от которого можно ожидать всё, что можно вообразить и что не можно. Внимательного и проницательного зверя, который смотрит пустыми глазами ребенка, глазами одинокого брошенного, бродячего пса. В какой-то момент она даже испугалась, как будто Горро может просто разбиться на куски, как глиняный кувшин. Что примерно и случилось.
Горро поставил стакан и двинулся в амбар. С каждым шагом он ускорялся, пока не дошёл до бега, схватив топор с пенька, прямо на бегу и исчез в лесу.
Удар. Удар. Удар. Снова. Снова. Снова.
С каждым ударом злость и гнев наполняли его руки силой. Горро специально выбрал самое толстое дерево. Самое крепкое дерево. Дерево, которое не вырубить топором даже если долбить его в течении трех дней без остановки.
Удар.
С каждым взмахом, периоды между ударами увеличивались. Маска мешала дышать. Он сорвал ее с себя и бросил на землю. Маска Нежити.
Удар.
Горро уже не мог сдерживаться. Из его груди вырывались хриплые вздохи, которые с каждым ударом наполнялись рычанием, подобным звериному. Если бы кто-то стоял рядом, он бы увидел ужасающую и одновременно завораживающую картину: человек с изуродованным лицом, без губ, щек и части носа, с искривлёнными пальцами на тонких кистях, пытался срубить дерево, которое, казалось, было ему не под силу. Он рычал, а его слюна стекала по щекам, словно слёзы. В этот момент сквозь деревья проникал свет глаз Лэнноса, создавая поистине мистическую картину.
Удар.
Топор застрял, и его было трудно вытащить. Горро на мгновение остановился, тяжело дыша. Его грудь поднималась и опускалась, словно наполняемый и опустошаемый мешок. Он попытался закричать, но не смог — не хватало воздуха. Из-за этого его дыхание прерывалось, и он издавал прерывистые хрипы.
Лина… Элодия… Богот.
Отец.
Эта мысль пронзила его словно удар, как в тот момент, когда его схватили… Горро почувствовал, как слеза скатывается по его правой щеке и исчезает между зубов, не достигнув подбородка.
Он посмотрел на рукоять топора, которая, казалось, зависла в воздухе, а затем на дерево. Его ветви безмятежно покачивались на ветру. Казалось, дереву нет никакого дела до Горро с его топором, как будто он ничего не значит. Даже несмотря на то, как он изуродовал ствол, дереву было безразлично все, что происходит вокруг.
Горро начал кричать на дерево, но ему не хватало воздуха, и он закашлялся и упал на землю. Это только усилило его гнев, и он снова посмотрел на рукоять топора. Схватившись за нее, он поднялся на ноги.
Горро вырвал топор из дерева, взял его обеими руками и изо всех сил ударил по стволу. Рукоять разлетелась в щепки, и в руках у него остался лишь обломок.
Если поблизости были животные, грызуны, змеи, хищники, птицы или хищные птицы, то от этого крика, воя и рева всё живое, что могло услышать, ощутило, как по их коже пробежала дрожь. Лес наполнился жутким криком ярости. Затем раздался треск и грохот, как будто на землю рухнуло огромное дерево.
Хевермин наслаждалась покоем в своей комнате, которая одновременно служила ей библиотекой и местом для отдыха. Но ничто не могло ускользнуть от её внимания. Она и её дом стали одним целым.
— Заходи.
Горро осторожно открыл дверь и, войдя в комнату, тщательно почистил обувь о специальный ковёр, который Хевермин разместила почти перед каждой дверью. Она медленно и аккуратно вернула перо в чернильницу.