- В Могийоне, на родине магов. Нигде нет таких чудес, как там. Если и возможно вернуть память, утраченную из-за магии, то только там, где магии больше всего!
К рассвету Морт почувствовал, что засыпает в седле, и объявил, что ему нужно отдохнуть.
- Погони не будет, я уверен! Они там, в лагере, сейчас все держатся настороже, не спят и попеременно хватаются за оружие, ожидая нападения.
- Верно! Правильно! - тут же подхватил Туйвин. - Я себе зад уже отбил, нужно остановиться. А то несемся в темноте, когда никто не преследует. Лошадям, опять же, передышка нужна!
Коротышка спешил поддержать Морта. Наверное, он теперь все время будет поддакивать, лишь бы его не гнали из компании. Махаба поворчал немного - пожалуй, скорее из стремления не соглашаться с Туйвином, но особо не возражал. И впрямь, элерийцы теперь носа не покажут за круг костров, так и проторчат на своем холме, пока не взойдет солнце и пока они не убедятся, что нападения не будет. Да и после, когда двинутся в путь - станут двигаться по старой дороге осторожно, вглядываться в каждую тень, прислушиваться к шорохам в кустах и гадать, кто это так ловко проник в их лагерь, освободил пленников и увел лошадей из-под носа солдат и магов. Хотя, нет, гадать они особо не будут, ведь Морта видели, только лица не разглядели. И потом, был еще Ванс… Это Морт додумывал, уже погружаясь в сон. Сторожить первым вызвался Туйвин. Морт не был уверен в коротышке… но повторил про себя: "Со мной ничего не случится", - и уснул.
Проснулся он, когда солнце уже порядочно поднялось, но разбудил его не свет, а сырость. Остановились они на пригорке, потому что долины между холмами сейчас были залиты талой водой. Да и наверху было сыро. К рассвету одежда пропиталось холодной влагой, которой был насыщен воздух. Хорошо, хоть не льдом покрылась.
- Пожрать у тебя не найдется? - поинтересовался Туйвин, когда заметил, что Морт проснулся.
- Ты как с императором говоришь? - притворно нахмурился Морт. - На, держи.
Они разделили на троих несколько полосок вяленого мяса, которым наделила гостей на прощание Старшая Мать.
Махаба не преминул поддеть Туйвина:
- А если боишься похудеть, надо было оставаться в плену, там тебя получше кормили. Что, жалеешь, что за нами увязался?
- Я служу законному монарху, - отрезал коротышка, - а ты на него покушался.
- А где мы? - Морту разговор не понравился, он решил его прервать, пока шуточная перепалка не переросла в настоящую. - Ночью дорогу я потерял.
- Выберем холм повыше и оглядимся, - предложил эйбон. - Нам же нужно отыскать старую дорогу, верно?
- А как ты собираешься пройти через Тархийские горы? - вспомнил Туйвин.
До сих пор задуматься было некогда - побег, ночная скачка… теперь он заволновался. Туйвин всегда старался быть предусмотрительным и расчетливым и продумывать каждый шаг наперед.
- Через Тархийские горы я собирался пройти через перевал, по старой дороге, как все это делают. Теперь, вот, не знаю, как быть, втроем это сделать сложнее. Ну что, в путь?
Когда путники въехали на холм, перед ними развернулась картина предгорий - чередующиеся холмы, все выше и выше, до самой горной цепи, темной полосой замыкающей горизонт. Над Тархиями клубились тучи, теплый, насыщенный влагой, воздух Элерии встречался с холодными ветрами Зимы, над скалами шел дождь. Между холмами десятками оброненных зеркал лежали озерца - холодные голубые отражения неба, леса уже начали зеленеть и казались темной щетиной на бледно-зеленом полотне равнины. Дорога оказалась справа - длинные полосы черной грязи и луж. К ней и направили коней.
Тракт петлял между холмами. Стоило въехать в лощину, и мир сужался, стягивался в окутанный туманом закуток, но всякий раз, когда троица выезжала из-за поворота, показывались горы - угрюмые темные, окутанные сизой дымкой громады, образующие бесконечную цепь. Зубчатая стена скал уходила вправо и влево, насколько хватало глаз. Эта стена отделяла территорию Зимы от обогретых праведным теплом земель, за Тархиями начинался другой мир, а по эту сторону лежал серый и холодный греховный край. Дорога уходила к горам, терялась среди холмов и озер, но там, куда тянулись бесконечно длинные лужи, в темной стене гор виднелась седловина, будто великан придавил скалы, и в горном хребте образовалась вмятина, и вершины там были не такие остроконечные, а сглаженные, пологие.
Солнце поднялось в зенит, на воде многочисленных озер играли яркие блики, тут и там попадались остатки разрушенных строений… и тишина. Ни шороха, ни стука. Лишь когда въехали в лес, воздух наполнился скрипом и тихим шорохом молоденькой листвы, ветер шевелил верхушки невысоких деревьев.
Кони стали волноваться, фыркать и дергать поводья.
- Что-то не так, - заметил Махаба, - там, впереди.
Дорога обогнула поросший искривленными сосенками холм, и перед путниками открылась поляна, на ней - словно оставшиеся после зимы сугробы, белые груды меха. Стая снежных волков расположилась на поляне, в центре которой были разбросаны остатки пиршества хищников - обглоданные кости, клочья шкура и неопрятные вонючие груды помета. Звери вскинули морды, лошадь под Туйвином тревожно заржала. Морт не раздумывал, ударил своего жеребца пятками в бока и помчался, разбрызгивая грязь, мимо поляны с хищниками. Спутники послали коней за ним, волки вскочили и бросились на всадников. Должно быть, добыча им накануне досталась скудная, они были голодны и устремились в погоню. Морт на скаку оглянулся - Махаба, едва держась в седле, следовал за ним, Туйвин отстал, он никак не мог справиться с конем. Несколько десятков шагов - и толстяк с отчаянным криком вылетел из седла. Округлое тело описало в воздухе дугу и шлепнулось в кусты, пошел треск, Туйвин скрылся из виду. Оставшаяся без седока лошадь метнулась в сторону, с треском ломая тонкие стволы, волки преследовали ее. Они рычали на бегу, из пастей летели брызги слюны…
За поворотом Морт натянул поводья. Жеребец был напуган, но послушался - все-таки это был отлично тренированный боевой конь, привыкший служить наезднику в сражениях и на охоте. Махаба не сумел справиться со своим скакуном и умчался дальше, а Морт повернул обратно. Звуки погони удалялись - обезумевшая от страха лошадь Туйвина ломилась через лес, сокрушая кустарник, а волки белыми размытыми тенями следовали за добычей. Они бы уступали в скорости, проходи погоня в чистом поле, однако в зарослях конь был обречен, и волки это чувствовали.
Возле упавшего Туйвина остался захудалый молодой волчок - когда добыча свалена и стая начинает пир, таких далеко не сразу подпускают к кормежке, этот зверь привык довольствоваться малым и теперь обрадовался возможности взять меньшую добычу в одиночку, он описывал круги около кустов, в которые свалился человек, хрипел, захлебываясь слюной и готовился к прыжку. Туйвин возился среди колючек, он подтянул к себе какую-то палку и вяло отмахивался ею, когда волк совал морду в кусты.
Тут появился Морт. Волк присел на задних лапах, разворачиваясь к новому противнику - и оказался под тяжелыми копытами жеребца. Испуганная лошадь и раненный хищник завизжали разом. Конь встал на дыбы, и Морт скатился из седла - с мечом в руках. Волк попытался отпрыгнуть в сторону, но передняя лапа оказалась сломана при столкновении, зверь свалился, и лишь благодаря этому меч не срубил голову, а лишь задел плечо. Морт шагнул к раненному хищнику и всадил острие бастарда в раззявленную пасть. Клацнули зубы, длинно скрежетнули по стали - так, что у Морта холодный клубок прокатился по хребту… Потом белая, запятнанная лиловой кровью, туша осела, соскальзывая с клинка. Волк, лежа на боку, дернулся, потом еще и еще - умирая, он сотрясался в конвульсиях, вертелся, взмахивал израненными лапами в воздухе, из-под него летели черные гнилые листья, россыпи фиолетовых брызг, слипшиеся комья грязи и прошлогодней хвои. Туйвин встал среди изломанных веток, шагнул к волку и толстым обломком сука ударил по тощему мохнатому боку, потом снова и снова - до тех пор, пока гнилая палка не разлетелась на куски в его руках.
Конь Морта не убежал, он нервно пританцовывал рядом с новым хозяином, брызгая грязью из-под копыт. На бабках запеклись лиловые брызги.
- М-морт… в-ваше величество, - пробормотал Туйвин трясущимися губами, - з-забери м-меня… скорей!