- Дармоед, - согласился Махаба.
- Пещеры были страсть, какие запутанные, продолжал, не смущаясь, парнишка, - но у сиротки был кусочек мела, она рисовала знаки на стенах, а потом по ним вышла с овечкой на свет. К солнцу, то есть. Жрецы эту песню очень даже знают. Когда мальцам проповедуют, ее поют, чтобы, значит, душа по верным знакам к Солнцу стремилась.
- Аллегория, вот оно что, - понял Морт, - Кестис, у тебя мел есть?
- Имеется.
- Значит, не олух, а самый разумный из нас. Будешь рисовать знаки.
- Бедная сиротка, - снова пробурчал Туйвин.
- Дармоед, - поддержал Махаба. Когда ругали Кестиса, эта парочка пела в один голос, во всех иных случаях они были готовы спорить до хрипоты из-за любой мелочи.
- Помолчите, - велел Морт. - И светите Кестису, чтобы ему было сподручней малевать знаки.
Теперь у каждой развилки парнишка, сопя от усердия, выводил мелом стрелу с острием и оперением. Они проверили несколько боковых ответвлений, и всякий раз попадали в тупик. Морт ощупывал стены, пытался простукивать в поисках пустот, но напрасно - если из этих коридоров и имелись выходы, то замаскированы они были на совесть. Тогда приходилось возвращаться, и Кестис перечеркивал нарисованные мелом стрелки.
- Слушай, парень, - заговорил Морт, - а что за жрецы у вас в Дарвии? Ты, вроде, солнцу молишься, или как?
- Жрецы у нас самые обычные, солнечные. Они вроде как красные, наподобие ваших, только учат немного на другой манер. Огонь, говорят, кусочек Солнца. Кто накормит огонь, тот Солнцу послужит.
- Надо же… Стоп!
Морт резко остановился, и Махаба, шагавший следом, едва не налетел на него.
- Что случилось?
- Блуждая наугад, мы ничего не добьемся. Но я вдруг почувствовал…
Морт зажмурился. Странное ощущение. Он как будто и с закрытыми глазами видел эти темные переходы, но… но как-то иначе. В нем проснулся осколок разбитой памяти. Морт, не открывая глаз, сделал шаг… другой. Под ногой оказалась пустота, Морт нащупал ступени лестницы.
- Постой, - позвал Туйвин, - мы же ищем вход в башню мага, а она наверху, на самом гребне Текейской скалы. Мы искали подъем, а ты вниз сейчас идешь!
- Солнцу угодны кающиеся грешники, - наставительно заявил Морт, медленно спускающийся с закрытыми глазами по старинной лестнице, - для того, чтобы покаяться, сперва нужно согрешить. Стало быть, вознесению должно предшествовать падение.
- Погодите, дяденьки, я рисую еще… - пожаловался Кестис.
Но Морт не ждал, он вдруг понял, что дорога ему знакома. Он не вспоминал и не узнавал, он просто чувствовал, что всегда знал этот путь. Залы с низкими сводами, искривленные галереи - он шел и шел, то спускаясь, то снова поднимаясь уровнем выше. Кестис торопливо царапал мелом свои стрелки, Туйвин бормотал, что они слишком далеко углубились в лабиринт, Махаба твердил, что здесь на стенах нанесены какие-то знаки, и не худо бы их разглядеть получше… но Морт не слушал. Каменная кладка дворцовых стен давно сменилась галереей, прорубленной в песчанике, грубо обработанный камень до сих пор хранил следы инструментов древних землекопов. Ход стал извиваться и круче уводить вниз. Морт уже давно перестал жмуриться, он шагал первым, свеча в руках Махабы светила сзади, но и в темноте Морту казалось, что он движется знакомой дорогой. И он шел быстро, потому что боялся, что стоит ему остановиться - и пропадет это мимолетное ощущение узнавания. Пока он шагает - частичка памяти прежнего Вентайна с ним. Морт дорожил этим невесомым сокровищем, иллюзией памяти.
Туйвин снова крикнул, что они идут вовсе не к вершине, а наоборот, куда-то вниз.
- Прежде здесь было очень мокро, - добавил Махаба, - вон следы потеков и высохшая плесень.
- Мы под замковым рвом, - не задумываясь, ответил Морт. Он и сам не понимал, откуда свалилось это объяснение, но был уверен в своих словах. - За годы солнечной милости все высохло.
И верно - вскоре пол галереи начал подниматься. Миновав ров, подземный ход повернул к поверхности. И вот Морт наконец остановился - перед ним была лестница, корявые ступени из дерева. Древесина сгнила и истлела, когда Морт поставил сапог на первую ступеньку, она жалобно скрипнула, посыпались обломки. Лестница была короткой, Туйвин поднял свечу, осветил сбитый из досок и окованный проржавевшими стальными полосами люк. Морт уперся в люк ладонями и нажал - доски не поддавались. Махаба оттеснил Туйвина и поднялся следом. Он стоял на ступень ниже Морта, но был намного выше ростом, и потому они могли трудиться вместе.
- Чем-то сверху привалили, - прохрипел Махаба.
Наконец люк уступил их усилиям, тяжесть над ним сдвинулась с места, скрежеща по доскам пола, хрустнуло дерево, взвыли ржавые петли… и в открывшийся квадратный проем хлынул тусклый свет. На Морта с Махабой обрушился дождь из трухи, клубами взлетела пыль, и тут же повеяло прохладой.
- А вдруг там… - начал было Туйвин, и смолк. И так понятно, что он имел в виду. Непонятно, есть ли люди - в помещении с люком в полу. И что там? Куда привел потайной ход?
- Теперь неважно, - ответил Морт и первым сунулся в проем. Встал на лестнице, огляделся… и посторонился, пропуская Махабу.
Следом выбрались остальные. Они стояли в чулане. Свет сочился сквозь дыры в кровле, окон здесь не было, а единственная дверь висела косо на изъеденной ржавчиной петле. Когда Морт сделал несколько шагов, половицы под ним заскрипели. Все здесь было прогнившее, хлипкое, на полу и стенах толстенным слоем лежала пыль. Морт выглянул в дверной проем, потом осторожно сдвинул дверь.
- Здесь коридор, - объявил он.
На осмотр строения ушло совсем немного времени, подземный ход заканчивался в небольшом домишке, давным-давно заброшенном. Пока приятели бродили по дому, Морт стоял в единственной комнате, где сохранились остатки мебели, здесь и жил обитатель этой развалюхи, покуда - по той или иной причине - не покинул ее. Морт трогал обломки, пытался угадать, что за человек считал этот дом своим. Небогато здесь жили, однако…
В комнату заглянул Туйвин.
- Входная дверь заколочена снаружи крест-накрест, я в щелки поглядел, узнал это место.
- Расскажешь, кто здесь жил?
- Никого. Сколько себя помню, этот домишко стоял заколоченным. Разве что осел больше, чем прежде, да пыли прибавилось, а так - все по-старому. И в соседних домах никого не было, всегда они пустовали. Может, со времен Вентайна Последнего.
- Домик паршивенький, я могу понять, что в столице он никому не приглянулся, Но почему же его не сломали и не построили что-то получше?
Туйвин развел руками.
- Слушай, мне пришла мысль… Я могу отсюда пробраться в Квартал Ахагала и привести кого-нибудь из стариков, кто помнит дворцовые переходы. Если, конечно, старики пережили штурм Джагайи.
- А брат не прикажет тебя тихонько удавить? Ты ушел с двумя крепкими парнями на поиски новой родины для истинных людей, вернулся только теперь и без них.
- Не прикажет. Сперва именно это он и надумает, но когда я скажу ему, что мне нужен проводник по тайным лабиринтам императорского дворца, он тут же заинтересуется. Если только Ахагал по-прежнему он. Имеется риск, что он уже сошел во тьму к предкам… но я готов попробовать.
- А может, ты думаешь нас выдать своим? - подал голос из коридора Махаба. Чернокожий стоял поблизости и внимательно слушал.
- Для начал неплохо бы убедиться, что "свои" еще живы, - бросил в ответ Туйвин.
- Да я к тому, что, может, мне пойти с тобой? Спину прикрыть, так сказать? Мне тоже сдается, что твои земляки будут злы, когда увидят тебя живым, и услышат, что Глетхо с Матиалом сгинули.
Эйбон вошел в комнату. Туйвин посторонился, пропуская его, и выдавил кривую улыбку.
- Это, конечно, очень по-дружески. Но я боюсь, что с тобой в паре я не смогу пройти по улицам. Мне и одному-то будет опасно среди джагаев, а если еще и с эйбоном…
- Только не подумай, что я переживаю за тебя. Нам нужен проводник, вот я и… а так мне на тебя плевать. Если тебя прирежут, воздух будет чище.
- Прирежут? А, ты просто хотел полюбоваться на эту картину!
- А ночью тебе будет легче пробраться в квартал Ахагала? - прервал Морт обмен любезностями. Он уже давно понял, что этой парочке стоит только завести беседу - и ссора обеспечена.