Соглашение ни в коей мере не отвечало требованиям организаций по оказанию помощи беженцам. Представитель «Джойнт» раскритиковал документ как слишком расплывчатый, «излишне осторожный» и «нуждающийся в уточнении». Такие термины, как «законно проживающий на их территории» или «подходящий период», не были точно определены и, следовательно, могли быть истолкованы в ущерб беженцу. Подчеркивание того, что сертификат «не должен противоречить какому-либо закону или постановлению, регулирующему надзор за иностранцами», ослабляло воздействие соглашения, и, читая между строк, можно было понять, как обойти его положения.
Организации беженцев, такие как Центральный союз немецкой эмиграции (Zentralvereinigung der deutschen Emigranten), объединяющий немецких беженцев, независимо от того, покинули ли они страну из-за политических или расовых преследований, обратились с просьбой об амнистии для всех тех, кто был выслан из страны убежища и в настоящее время проживает там нелегально. Союз предложил создать консультативную комиссию, в которой были бы представлены организации беженцев и которая определяла бы, следует ли рассматривать данное лицо в качестве беженца. Кроме того, беженцы должны были получить эффективную защиту от репатриации в Германию и право обжаловать свою возможную высылку в другую страну. Международная конференция за право убежища, организованная в Париже в июне 1936 года, даже потребовала, чтобы беженцы были свободны в выборе места жительства и способа заработка.
Оценка этого соглашения немецкой стороной, как ни удивительно, была пренебрежительной. Министерство иностранных дел Германии полагало, что их представители в Женеве добились пропагандистского успеха, не принеся никаких жертв ни в отношении рынка труда, ни в финансовых или экономических вопросах. Это Соглашение не имело таких далеко идущих планов, как конвенция 1933 года о беженцах, которой занималась Нансеновская организация.
Конвенция 1938 года
Менее чем через два года на международной конференции по делам беженцев, которая проходила в Женеве с 7 по 10 февраля 1938 года, определение «беженцев, прибывших из Германии» было расширено. Теперь этот термин явно включал лиц без гражданства, которые покинули Германию по тем же причинам, что и беженцы немецкой национальности. Если во Временном соглашении 1936 года речь шла почти исключительно о беженцах немецкой национальности, то конвенция, утвержденная в 1938 году, укрепила права лиц без гражданства, которые ранее находились в гораздо более слабом положении. Согласно дополнительному пункту, из сферы защиты исключались «лица, покидающие Германию по причинам исключительно личного характера». Фактически это должно было гарантировать, что только мигрант, вынужденный покинуть страну из-за политических, расовых или религиозных преследований, будет находиться под защитой Соглашения, в то время как те, кто покинул Германию из-за проблем с уголовным или налоговым законодательством, были предоставлены сами себе. Расплывчатые термины оставляли значительное пространство для интерпретации и вызвали дебаты на конференции в феврале 1938 года о том, кто может считаться «добровольным эмигрантом». Герхарт Ригнер, сотрудник Всемирного еврейского конгресса в Женеве, раскритиковал расплывчатую формулировку о «чисто личном удобстве», которая, по его словам, удовлетворяла желания бельгийских и швейцарских делегатов и могла вызвать некоторые проблемы. Швейцарский представитель Генрих Ротмунд, глава федеральной полиции, хотел, чтобы даже экономические причины трактовались как «личные»; французский делегат, однако, ответил, что евреи, чье имущество было конфисковано в Германии, несомненно, должны рассматриваться как беженцы. Чтобы предотвратить неправильное толкование термина «чисто личное удобство», организации беженцев лоббировали создание контрольного органа, комиссии для предотвращения любого злоупотребления конвенцией. Это стремление действительно было включено в заключительное заявление конференции.
Согласно Конвенции, беженцы не подлежали высылке обратно в Германию, «если только они не были предупреждены и не отказались без уважительной причины принять необходимые меры для переезда на другую территорию или воспользоваться мерами, принятыми для них с этой целью». По сравнению с Временным соглашением в текст Конвенции были добавлены слова «без уважительной причины». Возможно, Ригнер имел в виду это дополнение, когда рассматривал данный пункт как далеко идущее ограничение права государств депортировать беженцев в Германию. Только Нидерланды, по его словам, настаивали на праве отправлять беженцев обратно в Германию. Кроме того, в отличие от Соглашения 1936 года, Конвенция 1938 года содержала статью об условиях труда. При определенных обстоятельствах ограничения по защите рынка труда должны были быть отменены для беженцев, которые проживали в стране не менее трех лет, состояли в браке с гражданином этой страны или имели детей, обладающих гражданством страны проживания. Эта статья, как и большинство пунктов Конвенции, была взята из ее предшественницы 1933 года, Нансеновской конвенции о беженцах. Новой, однако, была статья 15, предусматривающая профессиональное обучение для подготовки беженцев к эмиграции в зарубежные страны. По словам Ригнера, тот факт, что эти правила теперь были распространены и на беженцев из Германии, стал одним из главных достижений конференции. Тем не менее он опасался, что статья об условиях труда, от которой выиграет большинство уже состоявшихся беженцев, может снизить шансы будущих беженцев быть принятыми вообще.