В парламентском заявлении, сделанном в ноябре, Штайнке еще раз подчеркнул, что нарушение Нюрнбергских законов не является основанием для предоставления убежища в Дании. Подразумевается, что в противном случае Дания должна была бы предоставлять убежище всем, кто покинул Германию из-за законов о стерилизации или потому, что они были (считались) евреями. Тот факт, что общие законы одного государства были признаны неразумными некоторыми его жителями, не мог привести к предположению, что другое государство должно предоставить им привилегии как политическим беженцам, поскольку они нарушили такие законы. Правительство пыталось принять во внимание гуманитарные соображения, но их нужно было взвесить с учетом особого положения Дании, ее размеров и последствий создания прецедента. Никто это заявление не оспорил.
Однако это был косвенный ответ председателю еврейской организации помощи Карлу Лахманну, который за несколько недель до этого попросил провести переговоры с Министерством юстиции о позиции правительства по отношению к жертвам Нюрнбергских законов. Впоследствии комитеты по делам беженцев попросили представить свои предложения. В результате была выработана рекомендация, согласно которой граждане Германии должны быть поставлены в равные условия с политическими беженцами, если они нарушили Нюрнбергские законы, заключив брак в Дании. Но только при условии, что до церемонии бракосочетания им не было прямо отказано в получении вида на жительство (как в случае с Альфредом Л.). Кроме того, было предложено считать политическими беженцами граждан Германии, которые состояли в постоянных отношениях до 15 сентября 1935 года и продолжали их, несмотря на Нюрнбергские законы. Условием в таких случаях было то, что они могли подтвердить продолжительность отношений и что они покинули Германию из-за серьезной угрозы их безопасности. Эти предложения стали результатом компромисса между организациями помощи и Министерством юстиции после частных обсуждений данного вопроса. Первоначально Карл Лахманн хотел включить в список членов смешанных браков, которые подвергались преследованиям и испытывали серьезные опасения за свое дальнейшее существование в Германии. Это было слишком далеко идущим решением для министерства, и предложение было отклонено.