«Кризис убежища» в западном мире в 1990-е годы также послужил толчком к исследованиям истоков национальных политик в отношении беженцев и иммигрантов. В центре внимания таких исследований были евреи – беженцы из нацистской Германии. В первую очередь их рассматривали как беженцев, это был идеальный пример того, как различные интересы, включая гуманитарную заботу о людях, нуждающихся в защите, должны формировать иммиграционную политику и политику в отношении беженцев. В Великобритании анализ политики в отношении беженцев, проведенный Ариэлем Шерманом, был дополнен книгой Луизы Лондон Whitehall and the Jews. 1933–1948: British Immigration Policy, Jewish Refugees and the Holocaust. Луизе Лондон удалось в полной мере использовать рассекреченные к тому времени архивные документы британского правительства для глубокого анализа развития политики. Государственно ориентированный подход Лондон дополнила Эми Готлиб, которая сосредоточилась на усилиях англо-еврейской общины по оказанию помощи беженцам-евреям. Также Лоне Рюниц в своем анализе датской политики в отношении еврейских беженцев внесла неизмеримый вклад в датскую историографию, которая до этого времени занималась исключительно политическими беженцами.
До недавнего времени французские исследования, посвященные политике в отношении беженцев, оставались скудными, и лишь несколько публикаций были сосредоточены в основном на политической деятельности беженцев. Ситуация изменилась с появлением публикаций Вики Карон о политике французского правительства, общественном мнении и действиях местных евреев. Ее исследование показывает, как народные настроения влияли на политику и как политика влияла на настроения общества. Она показывает не только отношение французско-еврейской общины к беженцам, прибывшим из нацистской Германии и Восточной Европы, но и отношение всего французского общества. Исторические исследования Карон в том числе направлены на изучение истоков вишистского антисемитизма в межвоенный период, она также указывает на напряженность внутри французской еврейской общины, которая впоследствии повлияет на реакцию евреев на Виши. В рамках миграционных исследований сильная традиция французской социальной истории с ее акцентом на длительный период имела тенденцию игнорировать политическую историю. Французские историки иммиграции в целом и Жерар Нуарьель в частности сосредоточили свой анализ политических аспектов миграции главным образом на том, как административные круги преобразовывали социальную реальность на долгую перспективу. Это привело к тому, что политическая история, анализирующая конкретные политические решения и их административную реализацию, осталась без внимания. В отличие от этого, в нескольких швейцарских исследованиях политика в отношении беженцев в 1930-е годы рассматривалась очень подробно. Если в 1950-х годах исследования Карла Людвига, посвященные политике в отношении беженцев и иммигрантов, были сосредоточены почти исключительно на федеральном уровне, то историки 1990-х годов обратили внимание на повседневную работу с иностранцами. Глубоко изучалась не только иммиграционная политика государственных структур, включая кантональные и местные власти, но и действия общественных организаций, таких как комитеты помощи беженцам, в частности те, чье сопровождение назначалось еврейским беженцам.
В связи с недавним ростом интереса к Холокосту государственные учреждения играют все более важную роль в стимулировании исторических исследований политики в отношении беженцев в 1930-е годы. В Нидерландах Министерство внутренних дел спонсировало публикацию Joodse Vluchtelingen in Nederland, 1938–1940. Documenten betreffende toelating, uitleiding en kampopname, в которой были опубликованы ранее засекреченные документы, имеющие жизненно важное значение для изучения политики центрального правительства Нидерландов в отношении беженцев в течение двух лет до мая 1940 года. Моральный облик Швейцарии во время Второй мировой войны постепенно разрушался из-за того, что швейцарские историки начали представлять более детальный и объективный анализ этого периода. Ученые наглядно продемонстрировали, что швейцарцы больше не могут считать себя ни героическими спасителями в трагедии Холокоста, ни даже невинными свидетелями; этот вывод сильно поколебал швейцарскую национальную идентичность. Ситуация усугубилась в середине 1990-х годов скандалом со «спящими» счетами в швейцарских банках, который запятнал международную репутацию страны и послужил толчком к серьезному историческому анализу политики Швейцарии в отношении нацистской Германии и преследования евреев. В 1996 году швейцарский парламент проголосовал за проведение исторического расследования по проблеме «спящих» счетов и активов без наследников. Использование новых архивных материалов, недоступных ранее, и комплексный подход позволили углубить наши знания о швейцарской политике в отношении беженцев и иммигрантов. В Дании аналогичная, но менее масштабная исследовательская программа была инициирована правительством. Газетная статья Вильхьялмура Орна Вильхьялмссона, посвященная выдаче датскими властями во время оккупации 21 еврея без гражданства, уничтожила мнение датчан о своей стране как о спасительнице евреев. Аналогичным образом исследование Лоне Рюниц вызвало потребность в переоценке давно сложившегося у датчан представления о своем прошлом. Это привело к тому, что правительство Дании заказало исследование о датской политике в отношении беженцев после 1933 года и позволило Рюниц проанализировать 8000 полицейских досье на беженцев, которые въехали или пытались въехать в Данию после 1933 года. На основе этих отдельных примеров в ее последней книге очень подробно показано, как решения законодательных и исполнительных органов власти ежедневно претворялись в жизнь местными властями на границе и в самой стране. Так исследователи-историки неизмеримо расширили наши представления о реальном отношении европейских государств к политическим активистам и евреям, бежавшим из нацистской Германии.