Киара приложила удостоверение к магнитному ключу и железные прутья, что были дверями в жилой комплекс, открылись. За ними стояло двое солдат в формах, уверенно держа в руках автоматы, пока глаза, выдавая личный интерес их обладателей, пристально смотрели на экран. На Ки обратили внимание лишь на долю секунды, ведь программа не выдала никаких нарушений и с легкостью пропустила девушку в спальный район.
Девушка прошла по узенькой улице между двумя высокими домами, где соседи могли с легкостью пожать друг другу руку. Киара дошла до середины района, где был маленький островок зелени, когда речь тайной организации "Безликие" замолкла, а на всех рекламных щитах и экранах высветилась цитата 35-го президента США Джона Кеннеди "Либо человечество покончит с войной, либо война покончит с человечеством". Для нынешних жителей планеты имя Кеннеди было неизвестно, лишь американцы помнили о нем, пока во всем мире вся информация тщательно уничтожалась. Киара тихо прошептала высветившуюся надпись, прежде чем зайти в подъезд многоэтажки. Она села в серый лифт и нажала кнопку 22 этажа, где её уже заждались.
Открыв магнитным ключом дверь, Киара зашла внутрь маленькой однокомнатной квартиры. На белом диване расслаблено сидел парень, держа в руке полупустой бокал с белым дорогим вином, которое было драгоценной редкостью двадцать шестого столетия. Он неотрывно смотрел в экран телевизора новой модели, что возникал при касании маленькой кнопки в стене, а все настройки могли с легкостью настраиваться голосом. Ни один новостной канал не говорил о "Безликих", хотя запись проигрывались и на телевидении, но все государства мигом запретили говорить о них, иначе ждало изгнание, смерть или ещё хуже — отправление на линию фронта.
— Ты задержалась, — не поворачиваясь, спокойно произнес он.
— Бывает, — Киара села рядом, закинула ноги на стеклянный столик и забрала бокал вина у парня.
— Ки, убери ноги, — назидательно сказал тот, наблюдая, как девушка допивает напиток.
— Брайр, не будь таким занудой. Мы всё равно сейчас уедем.
Киара кинула на него укоризненный взгляд, параллельно рассматривая полюбившиеся черты его овального лица. Выраженные, острые скулы, тонкие губы и миндальный разрез серых глаз. Блондинистые волосы были аккуратно уложены на голове, что раздражало Ки. В её голове сразу возникла идея растрепать идеальную укладку, ведь она совсем не шла парню. Но Брайр имеет привычку наказывать молчанкой за каждую выходку Киары, поэтому эта мысль сразу исчезла из её головы.
— Как же я хочу домой. Белвилл слишком скучен для меня, — жалостливо протянула девушка, ставя пустой бокал на стол.
— А мне он понравился. Спокойный и здесь гораздо больше тех людей, которые хотят мира и открытия границ.
— Да, я тоже это заметила. Но они слишком бояться восстать. Всё их существование расписано, а когда всё изменится, они не будут знать, как начать жить без указаний от кого-то, кто выше их по статусу.
— Если всё пройдет как надо, то они будут жить как полагается людям, — с легкой улыбкой сказал Брайр, кинув задумчивый взгляд на девушку.
Им нравилось мечтать о будущем, когда война прекратится и мир вновь станет открытым. Люди вновь должны полюбить искусство и друг друга, стать теми, кем хочется, а не кем велит правительство. Человечество может и не заслужило ещё одного шанса, но "Безликие" всё равно решили дать его, при том, что им известна практически вся история мира, в которой войны и кровопролитие играли главные роли. Они собираются вручную переписать её, но прошлое не сотрут, как это сделали главы государств почти сто лет назад.
Киара сидела на переднем сиденье, пока Брайр решил отключить автопилот и сам повести машину, что ехала на скорости больше 120 км в час. Их не отслеживают по GPS-трекерам, со спутников их не заметят, во встроенной в автомобиль прослушке включена запись обыденного разговора двух людей за рулем. Оба со спокойной душей ехали в штаб-квартиру, не беспокоясь ни о чем. Киара в голос читала напечатанные в старом сборнике японские хайку, что сохранились лишь на их родине. Этому сборнику почти столько же, сколько и организации "Безликие". Его чудом спасли из вражеских рук, что хотели его сжечь. Вместе с Брайром они обсуждали смысл поэзии, строили теории и пытались понять, что хотел сказать автор этими тремя строчками. Это было своего рода медитацией для них среди всего этого хаоса.