– Что ж… – вслух произнесла Свешникова. – Тогда, пожалуй, придётся оставить букет прямо здесь.
Она уже собиралась положить цветы на землю, как вдруг её внимание привлекла небольшая, практически незаметная щель в заборе, словно кто-то поработал над ней кусачками.
Девушка приблизилась к сетке и потянула её на себя. Так и есть. В заборе было проделано небольшое отверстие, в которое, впрочем, можно было легко пролезть человеку небольшого роста. Марта осторожно отогнула сетку и протиснулась в образовавшийся проход. Через несколько секунд она уже стояла на территории бывшего летаргского рынка.
– Рома меня убьёт, если узнает, – прошептала она, светя фонариком в разбитые окна старого кирпичного здания.
Она быстро миновала несколько построек и вышла к большому крытому корпусу, в котором раньше располагались торговые ряды магазинов электротехники. Сейчас в нём было совершенно пусто. Магазины разобрали и теперь на их месте остались лишь металлические перегородки, напоминающие собой кости какого-то гигантского зверя.
С каждым шагом в Свешниковой нарастало волнение. Она то и дело мыслями возвращалась к Роману. Больше всего на свете она боялась потерять его так же, как потеряла своего отца. В итоге на территорию самого корпуса девушка решила не входить. Остановившись на входе возле одного из поржавевших перекрытий бывшей торговой лавки, Свешникова положила цветы на асфальт и прислушалась к тишине.
В отверстие в крыше заглянула оранжевая луна. Она напоминала собой чей-то огромный огненный глаз, внимательно наблюдающий за журналисткой.
Погода начинала стремительно портиться. Налетел бешеный порыв ветра и застучал металлическим листом кровли наверху. Сетка забора напряглась, а затем заходила ходуном, разнося по округе еле слышный звон. Откуда-то издалека послышался рокот грома.
– Я точно ненормальная, – хрипло произнесла журналистка, переведя взгляд на букет красных гвоздик у своих ног. – Иначе не приехала бы сюда.
Она вздохнула, набирая в грудь воздуха и пытаясь внутренне успокоиться.
– Да, я могла бы это сделать в другом месте, как все нормальные люди, – вновь заговорила она после недолгого молчания. – Но мне всё время кажется, что это будет неправильно. Я до сих пор не знаю, кто там лежит в той могиле. Я не знаю, кем ты был при жизни. Я… всё время думала, что ты единственный человек, который точно сможет сказать мне, где белое, а где чёрное… – она горько усмехнулась. – А оказалось, что ты ни чем не лучше всех этих людей, которых ты сажал за решётку. Почему ты так со мной поступил, пап? Почему? Почему ты врал мне с самого начала? Ты мог бы хотя бы написать мне что-то, оставить хоть какое-то послание? Почему я теперь должна всю жизнь корить себя из-за того, что ты сделал в прошлом? Знаешь, я ненавижу тебя. Ненавижу за всё, что ты совершил. Ты совершенно не думал обо мне. Ты думал только о себе. У меня было всё, пап. Любимая семья, дом, любящие родители. А ты всё испортил. Ты превратил мою жизнь… в ночной кошмар. Ты знаешь, что теперь я не могу спокойно спать, потому что всё время вижу сны о тебе? Раньше мне казалось, что это наш способ общения, но теперь я уже начинаю в этом сомневаться…
За спиной Свешниковой промелькнула чья-то тёмная тень. Марта быстро обернулась.
– Эй? Здесь есть кто-нибудь? – крикнула она.
Ветер снова застучал где-то на крыше, а металлическая сетка забора напружинилась и зазвенела. Свешникова быстро прошла к небольшой кирпичной пристройке, находящейся за её спиной, и осветила её фонариком.
– Эй? – снова громко повторила она. – Кто здесь?
Вокруг стояла тишина. Марта постояла какое-то время у постройки ещё раз пытаясь убедиться, что никого поблизости нет, затем вернулась обратно к месту, где возложила цветы.
– Хорошо… я приехала сюда… – продолжила она. – Чтобы… чтобы простить тебя, потому что я хочу навсегда отпустить… человека, который не мог предать свою семью. Вот почему я здесь. Ты растил из меня свою копию. Ты хотел, чтобы я стала такой же, как ты. Но я не такая. Я… наверное, слабая, потому что я не хочу тратить свою жизнь на то, чтобы очистить твоё имя, – Свешникова почувствовала как её глаза начинают щипать слёзы, но удержалась от плача. – Ты сам в ответе за него. И только ты… ты в ответе за всё, что совершил при жизни. Не я. Поэтому… я приехала сюда, чтобы навсегда проститься. Я начинаю новую жизнь, пап. И в ней нет места человеку-преступнику. Но ты должен знать, что я не забуду тебя. Того тебя, который воспитывал меня такой, какая я есть. Я буду помнить всё то хорошее, что ты для меня сделал. И… я даю тебе слово, что никогда, ты слышишь? Я никогда не совершу того же, что совершил ты. Я никогда не предам свою семью и близких и никогда не переступлю черту. Даю слово… А теперь… теперь мне пора идти. Прощай… – она развернулась, но тут же остановилась на месте как вкопанная.