Ругнулся, пытаясь исправить отправленное. Говорите, слово не воробей? А кибер-птица, злобная такая, вылетает из рогатки и пробивает всё на своем пути? Даже самооценку зажравшегося московского гостя. Умный телефон определ его геолокацию на сто метров западнее, в сторону отеля, на две звезды слабее того, где поселился. И что теперь подумает Маша о статусе отправителя? Не с той помпезной ноты он сейчас напомнил о себе. Ладно, проехали. Придется вечером разбавить аккаунт социальной сеточки сочными фотками с самого пафосного места побережья. Может, удастся блестками стереть из глаз подписчиков неудобные места геолокации.
Отель выходил на городскую набережную. Пройдя мимо ровно насаженных деревьев по аккуратной плитке, Валера вышел к бетонным ограждениям города. Под опершимися на камень руками разбивались волны, шумело море. Цемесская бухта пролегла длинными противоположными берегами, разделив город напополам. В одной стороне отели и элитные новостройки. Напротив – разделенные водной преградой малоэтажные строения жилищ портовых работников, городской порт – виновник прибытия московского менеджера в город. Все жители – заложники портфеля, оставленного в сейфе номера Валеры.
Сделка с подписанием бумаг назначена на послеобеденное время. А значит, выдалась пара часов размяться и хорошенько обдумать детали переговоров.
Конечно, за Валеру все сказано в Москве. Он – посыльный с берестяной грамотой, на которой нужно кровью поставить отметку о согласии платить дань. С завтрашнего дня деньги порта потекут к новым владельцам. Потекут людям, в глаза не видевшим волны у берегов Цемесской бухты.
Этот мир построен неуклюже. Впрочем, когда он стоял не кверху головой? Главное, держать ключевой портфель в своих руках. Тех самых руках, что имеют нынче право распределять: кому работать в портовом городе, а кому зарабатывать.
С мыслью о собственной важности Валера прошелся вдоль набережной до порта, покуда хватило сил и настроения. Его никто не торопит. Он всегда успеет развернуться, направиться обратно в номер под уютный кондиционер. Нет автомата за спиной, нет командира, орущего «Шагом марш прямо и до заката».
Валерию повстречались нелепые скульптуры: мраморный глобус (метафору создателя понял сразу – наш мир холоден и скользок, как городская скульптура), далее была девушка на дельфине с позой летящего в пропасть камикадзе. Красиво развевались волосы по ветру. Забавно, что расположили ее относительно моря с неумолкающим ветром так, что волосы позировавших при скульптуре зевак синхронно повторяли направление металлического сплава.
В отдаленной видимости предстала длиннющая морская оградительная линия, уходящая вглубь бухты. Бетонное безобразие в тон городу. Появилось неуёмное желание пройтись по ней до маяка. Справочник телефона предупредил о прогулке в километр от берега. Не пройдя и десятка шагов вдоль белой стены в два добрых метра толщиной, Валерий решил развернуться обратно. На молу[1] он находился между естественным выбором идти вперёд до манящего маяка и вернуться в исходную точку к девушке-ихтиандру. Путь, выстланный монолитным бетоном вдоль миллионных портовых контрактов. Этот путь ведет… в тупик! О Боже, какая чудная шутка градостроителя! Город смеется над целеустремленными менеджерами, увидевшими впереди маяк надежды и последовавшими к своей цели. Красно-белый маяк, венчающий мол, по сути был ржавым строением столетней давности, оплеванным зеваками, заросший мусором.
Решив не тратить полчаса личного времени на беспричинную прогулку над водами и обратно, Валерий стал осматривать огромные металлические пушки на набережной. Табличка гласила, что орудие было поднято со дна морского, где пролежало полвека с момента участия в боевых действиях.
Тяжелая штука, отправлять которую на переплавку Валера бы не стал. Он сволочь, но память дедов уважает.
В кармане прожужжал телефон.
«О, Валерка, ты никак решил ко мне через море добраться? Тут рядом», – писала Маша. Интересно, чем она занималась до полудня, томя Валеру ожиданием своего ответа на утреннюю шутливую фотографию.
«Вот, всё угнаться за тобой не могу. Ты где?» – Валера проглотил небрежное сокращение своего имени, Маше доставляло особое удовольствие его дразнить. Хотелось уколоть шарадой из разряда «Машка-мышка, мышка-малышка», но не стал, поскольку интрига с близлежащим географическим расположением подруги захватила его внимание. Надо было уточнить и не спугнуть разговор. На душе стало тоскливо от осознания факта, что даже Машка катается в командировки за моря.