Я не хотела в этом участвовать, поэтому встала и объяснила все преподавателю. В его взгляде не было заметно какой-либо реакции, но он не возражал, и я чувствовала, что внутренне он понимал мою позицию.
Покидая аудиторию, я заметила, что остальные студенты отвели глаза и полностью сконцентрировались на своей простой работе. Они боялись, что если посмотрят на меня, то это будет расценено, как согласие с моими взглядами. К подобной реакции я с годами привыкла. Несмотря на этот и другие отказы участвовать в препарировании животных, я сдала экзамен по биологии уровня А.
Потом я поступила в университет Ридинг, где собиралась изучать чистую зоологию в теории, но пришла в ужас, когда узнала, что там тоже предусмотрено бессмысленное препарирование животных. Труднее всего было в течение первых двух семестров, во время которых проводились бесконечные вскрытия, и только потом студент мог выбрать какие-то предметы. Поначалу я посещала лекции, ничего не говорила, наблюдала за тем, что делают другие, но непосредственного участия не принимала. А свои работы иллюстрировала картинками, перерисованными из учебников.
Однажды в лабораторию принесли поднос с только что убитыми черными дроздами и раздали их студентам. Подход к этому мероприятию был настолько беспечным, что птиц оказалось намного больше, чем студентов. Цена жизни была до такой степени невелика, что люди даже не удосужились посчитать, сколько в действительности нужно было трупов.
Со временем я стала активнее рассказывать о своих убеждениях студентам, а затем и преподавателям. Было странно, что мои протесты хоть и были замечены, однако никто не пытался оправдать препарирование, как необходимую часть учебного процесса. В конце концов, я сдала экзамены по практической работе за первый курс на оценку «хорошо».
Возможно, я была наивной, но я действительно не имела четкого представления о том, что включает в себя выбранный мной курс. Я собиралась изучать эмбриологию, но на первом же занятии у куриного яйца удалили часть скорлупы, открыв при этом обзор на крошечного цыпленка с его бьющимся сердцем. Мне показалось, что от нас требуют осквернить жизнь еще до ее начала. Я вышла из аудитории.
Потом я думала остановиться на энтомологии, но, посмотрев очень сильный «Фильм о животных» Виктора Шонфельда, поняла, что не хочу идти на компромисс. Фильм, показанный в Британии по каналу Channel 4, представляет собой почти 2-х часовое душераздирающее разоблачение того, как мы обращаемся с животными в разных областях: начиная с пищи и заканчивая мехом. Это действительно важный фильм о жестоком обращении с животными.
Первое задание на курсе энтомологии заключалось в том, чтобы в один конец червяка воткнуть булавку, так, чтобы, потянув за другой конец разорвать червяка. На этот раз я высказала все преподавателю в резкой форме, и, в результате, меня вызвали к декану факультета, который обвинил меня в скандальности.
Следующей была паразитология, где надо было резать животных, зараженных паразитами. Тогда я решила изучать беспозвоночных. И там я увидела самое страшное зрелище за всю мою практику. Крабов, битком набитых в кастрюлю, сварили заживо, так как сначала их надо было убить, а потом препарировать. Я дотронулась до одного, и, несмотря на все то, через что ему пришлось пройти, он шевельнулся. Он все еще был жив. Я открыто заявила о своем возмущении, и другие студенты на этот раз меня поддержали. Было видно, что преподаватель была сильно потрясена, она покинула аудиторию.
Я поняла, что не смогу изучать чистую зоологию, несмотря на то, что я всегда этого очень хотела, поэтому выбрала объединенный курс – зоологию и психологию. На самом деле этот курс оказался самым полезным для меня. Я изучала средства общения у дельфинов, китов, шимпанзе, а исследовательскую работу решила проводить по этологии, науке о поведении животных в дикой природе. Я выбрала диких котов. В программу входило изучение сельскохозяйственных животных, и для себя я выбрала рассмотрение вопроса о влиянии промышленного животноводства на естественное поведение животных. Одно дело утверждать что-либо, основываясь на интуиции, даже эмоциях, в чем меня всегда и обвиняли. Но когда производится тщательное изучение и наблюдение, измерение, количественный подсчет, а затем делается научный вывод – это уже совершенно другое. Я сталкиваюсь с огромным количеством пространной и вопиющей лжи о том, как содержатся животные. И я благодарна судьбе за то, что смогла доказать, что современные условия выращивания животных разрушают их естественную манеру поведения, и, как следствие – фактически, разрушают их самих.