Картеру Уитни
Выражаю особую благодарность Ричу Хаслеру из «Магма Майнинг Корпорейшн», Уильяму Уинстону, священнику епископальной церкви, Чаку Берриллу, моему давнишнему (и многострадальнему, мог бы он добавить) редактору, и Табите Кинг, моей жене и главному критику. А теперь, когда все они названы, Постоянный Читатель, вместе со мной вы можете сказать большое спасибо им за удачи, а уж за промахи поругать меня.
Пейзаж его поэзии – все та же пустыня…
Часть I
Шоссе 50: В доме волка и скорпиона
Глава 1
– О Господи! Пресвятой Иисус!
– Что такое, Мэри? Что?
– Разве ты не видел?
– Не видел что?
Она повернулась к нему. В яростном солнечном свете, заливающем пустыню, он увидел, как кровь отхлынула от лица Мэри, на бледной коже особенно четко проступили пятна ожогов на щеках и над бровями, где не смог помочь даже самый сильный солнцезащитный крем.
– На том знаке ограничения скорости.
– И что там?
– Дохлая кошка, Питер. Прибитая или приклеенная, кто ее знает.
Он нажал на педаль тормоза. Мэри схватила его за плечо:
– Только не вздумай разворачиваться.
– Но…
– Что «но»? Может, хочешь сфотографировать? Не пойдет, парень. Если я увижу ее еще раз, меня стошнит.
– Кошка белая? – В зеркало заднего обзора Питер видел тыльную сторону знака, того самого знака ограничения скорости, о котором говорила Мэри, но ничего больше. Когда они проезжали мимо, он смотрел в другую сторону, на каких-то птиц, кружащих над ближайшим холмом. Не все же время таращиться на дорогу. В Неваде федеральное шоссе 50 прозвали самой пустынной автострадой Америки, и, по мнению Питера Джексона, попали в десятку. Правда, он вырос в Нью-Йорке, поэтому бескрайние просторы и отсутствие автомобилей давили на него сильнее, чем на уроженца той же Невады.
– Нет, полосатая, – отозвалась Мэри. – А какая разница?
– Я подумал, что в пустыне чудят сатанисты. Мэриэл говорила, что люди тут странные.
– Впечатлительные, – поправила его Мэри. – Цитирую: «Центральная Невада полна впечатлительных людей». И Гэри подтвердил ее слова. А поскольку мы никого не встретили после того, как пересекли границу с Калифорнией…
– Но в Фэллоне…
– Заправки не в счет. Хотя даже там… – На лице Мэри отразились непонимание и беспомощность. В последнее время такое случалось редко, хотя раньше, в первые месяцы после выкидыша, выражение это не сходило с ее лица. – Почему они живут здесь, Питер? Я еще понимаю тех, кто обитает в Вегасе или Рино… даже в Уиннемакке или Уэндовере…
– Те, кто приезжает из Юты, называют Уэндовер Пьяньдовером, улыбнулся Питер. – Гэри рассказывал…
– Но остальная часть штата… – Мэри его словно и не услышала. Люди, которые там живут… Зачем они пришли туда? Почему остались на этом месте? Да, я родилась и выросла в Нью-Йорке, возможно, я чего-то не понимаю, но…
– Так ты уверена, что кошка не белая? И не черная? – Питер быстро глянул в зеркало заднего обзора, но они мчались со скоростью семьдесят миль в час, так что знак давно растворился среди песка, мескитовых деревьев и коричневых холмов. Зато позади наконец-то появился еще один автомобиль. Ветровое стекло его так и сверкало в солнечных лучах. Их разделяла миля. Может, две.
– Нет, полосатая, я же сказала. Отвечай на мой вопрос. Кто они, здешние налогоплательщики, и что их тут держит?
Питер пожал плечами:
– Налогоплательщиков тут всего ничего. Фэллон – самый крупный город, расположенный на шоссе 50, и основное занятие местных жителей – сельское хозяйство. В путеводителе сказано, что они построили дамбу и теперь у них есть вода для полива. А выращивают они главным образом мускусные дыни. Я думаю, где-то рядом есть военная база. Через Фэллон проходит междугородный автобусный маршрут.
– Я бы уехала. Забрала свои дыни и уехала.
Правой рукой он коснулся ее левой груди:
– Это прекрасная пара дынь, мэм.
– Спасибо на добром слове. Дело не в Фэллоне. Я бы уехала из любого штата, где куда ни глянь – ни дома, ни дерева, а к знакам ограничения скорости приколачивают кошек.
– Видишь ли, зона восприятия – дело тонкое. – Питер тщательно подбирал слова. Иногда (сейчас был как раз такой случай) он не знал, шутит Мэри или говорит серьезно. – Ты вот родилась в мегаполисе, поэтому Большая пустыня в твою зону просто не укладывается. В мою, кстати, тоже. Одного здешнего неба и бесконечного горизонта достаточно, чтобы у меня поехала крыша. Я с самого утра чувствую, как все это давит на меня.
– И на меня. Еще как давит.
– Ты сожалеешь, что мы поехали? – В зеркале заднего обзора он увидел, что расстояние до автомобиля, ехавшего сзади, сократилось. Это не грузовик, который они видели на выезде из Фэллона, а легковушка. И несется как бешеная.
Мэри задумалась, потом качнула головой:
– Нет. Хорошо, что мы повидались с Мэриэл и Гэри… И озеро Тахо…
– Прекрасное озеро, правда?
– Восхитительное. Даже здесь… – Мэри посмотрела в окно. – В пустыне есть своя прелесть, этого у нее не отнимешь. Наверное, я запомню ее на всю оставшуюся жизнь. Но…
– …мурашки бегут по коже, – закончил за нее Питер. – Если ты из Нью-Йорка.
– Чертовски верно, – согласилась Мэри. – С урбанистической зоной восприятия. Даже если бы мы поехали по другой автостраде, все равно увидели бы одну пустыню.
– Это точно. – Он вновь посмотрел в зеркало заднего обзора. Очки, которые он надевал, садясь за руль, блеснули на. солнце. Их настигала патрульная машина, мчавшаяся со скоростью никак не меньше девяноста миль в час. Питер прижался к обочине, правые колеса съехали с асфальта, подняв шлейф пыли.
– Пит? Ты чего?
Еще один взгляд в зеркало. Хромированная решетка радиатора, сверкавшая так ярко, что Питеру пришлось прищуриться, стремительно надвигалась на них… Но машина вроде бы белая, значит, не полиция штата.
– Стараюсь вжаться в землю. Может, и не заметят. За нами коп, и он торопится. Возможно, преследует…
Патрульная машина просвистела мимо. «Акуру», принадлежащую сестре Питера, основательно тряхнуло. Действительно, машина белая, но изрядно покрытая пылью. С названием города на дверце, прочитать которое Питер не успел. Без… и что-то там дальше. Может, Бездна. Вполне подходящее название для города, затерянного на просторах Невады.
– …Того парня, что прибил кошку к знаку ограничения скорости, закончил Питер.
– Но почему он едет так быстро без включенной мигалки?
– А от кого ему освобождать дорогу?
– Как от кого? – Вновь непонимание и беспомощность на ее лице. – От нас.
Питер открыл рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его. А ведь Мэри права. Коп видел их ровно столько же, сколько и они его, может, и дольше, так почему он не включил мигалку, не просигналил фарами? На всякий случай. Разумеется, у Питера и самого хватило ума прижаться к обочине, чтобы не мешать копу, но…
Внезапно у патрульной машины вспыхнули тормозные огни. Питер автоматически вдавил в пол педаль тормоза, хотя уже сбросил скорость до шестидесяти миль, а патрульная машина умчалась достаточно далеко, и столкнуться они никак не могли. Патрульная машина тем временем перешла на встречную полосу.
– Что это он вытворяет? – спросила Мэри.
– Кто его знает.
Но Питер, разумеется, знал: коп сбрасывал скорость. С восьмидесяти пяти или девяноста миль, на которых тот проскочил мимо, она упала до пятидесяти. Хмурясь, не понимая, что происходит, притормозил и Питер. Стрелка спидометра на машине Дейдры качнулась к цифре 40.
– Питер! – В голосе Мэри послышалась тревога. – Питер, мне это не нравится!
– Все нормально, – успокоил ее Питер.
Но так ли это? Он смотрел на патрульную машину, ползущую по встречной полосе, и гадал, в чем же дело. Попытался рассмотреть копа, что сидел за рулем, но заднее стекло покрывал плотный слой пыли.
Тормозные огни, тоже запыленные, вновь сверкнули: коп еще сбросил скорость. Теперь она не превышала тридцати миль в час. На дорогу, прямо под колеса патрульной машины, вынесло перекати-поле. Шины расплющили его по асфальту. А то, что осталось от перекати-поля, почему-то напомнило Питеру кисть с переломанными пальцами. Его охватил страх, даже ужас, причину которого он не мог понять.