Меньше чем через минуту я пожалел о своих словах. Ирина стреляла из пулемета очень активно, быстро и совершенно бесцельно. Там где Алисия сбила бы как минимум два самолета врага, Ирина лишь немного попугала летчиков противника. В итоге мне стало лишь тяжелее. Теперь враги не опасались близко подходить к нам сзади.
Яркая вспышка ударила по глазам, все поплыло, а в ушах зазвенело… Встряхнувшись, я увидел перед собой торчащие макушки тропических деревьев. Выругавшись, резко взял на себя и вывел самолет из пикирования, и только потом понял, что фонарь кабины практически разбит. В сапоге вдруг почему-то стало мокро, а правая нога стала хуже слушаться, но я не обратил на это внимания. Хуже всего был небольшой белый дымок, струящийся из пробоины в обшивке прямо над двигателем.
Самолет стал слушаться значительно хуже. Осмотревшись, я увидел струю топлива вырывающуюся из бака и излохмаченное левое крыло. Пока я был в отключке, кто-то ловкий успел изрешетить хвостовое оперение. Стрелка, показывающая температуру масла в двигателе, непрерывно росла.
Я вдруг понял, что больше не переживаю, на меня снизошло странное спокойствие. Я совершенно отстраненно фиксировал повреждения, прикидывал, через сколько минут самолет рухнет в джунгли, и наблюдал, как истребители заходят для очередной атаки. Звуки доносились до меня как сквозь толстую вату. Ирина что-то отчаянно кричала, но я её почти не слышал…
— …еключи… а… вин, пере… н… рием!
Еще раз встряхнувшись, я переключил радиостанцию на прием и…
— Курьер, мать твою за ***!!! Уходи к земле!!! Ты на линии огня!!! Курьер!!! Отвечай!!!
Я мгновенно бросил самолет в пике. А через пару ударов сердца облако в паре километров от нас и метров на пятьсот выше вдруг озарилось многочисленными зарницами. В воздухе пронесся знакомый шелест, и позади нас небо вспыхнуло огнем множества разрывов. Вражеские самолеты бросились врассыпную, сразу забыв про нас.
«Изгнанник» вышел из-за облаков и открыл беглый огонь по самолетам врага. Я увидел, как от него отделяются до боли знакомые силуэты наших истребителей. Немного в стороне корабли Облачного города вступили в перестрелку с фрегатами эйрхатов. А из нашего двигателя вырвалось веселое пламя…
Я был совершенно спокоен. Вокруг нас кипел бой. Истребителей врага было больше, чем наших. Земля была слишком близко, а «Изгнанник» слишком далеко. Времени на размышления практически не осталось.
— Ирина!
— Все позади! — радостно отозвалась девушка.
— Ирина, — очень спокойно произнес я. — Слушай меня внимательно. Я сейчас выровняю самолет и подойду как можно ближе к побережью.
— Что? Мы горим?!!
— Ирина, слушай меня!
— Д-да.
— Отстегни защелки фонаря кабины!
— Он отвалился и улетел!
— Отлично! Сначала пусть Риесарха встанет на ноги и приготовится! Потом ты отстегни ремни! Когда я скажу, выпрыгивайте обе из кабины! Парашют не раскрывай! Пусть Риесарха поможет тебе приземлиться!
— А ты?
— За меня не переживайте!
Конечно, Ирина мне поверила не сразу, но я, наверное, никогда в жизни не врал так убедительно и складно. Огонь быстро разгорался, и медлить было нельзя.
— Давай!!! — заорал я.
Я резко накренил самолет и в этот момент Ирина и Риесарха выпрыгнули. Ветер мгновенно унес их в сторону, но я успел заметить, что крылатая схватила Ирину и расправила белые крылья. Теперь осталось еще одно дело. Я опять включил радиостанцию.
— Курьер, раздери тебя демоны, где ты?! — услышал я в наушниках резкий голос Рэлы.
— Все в порядке! Падаю!
— Что?!
— Слушай внимательно! Княгиня выпрыгнула из самолета над джунглями! С ней крылатая, она не враг, а перебежчик! Любой ценой спасите их обеих!
Высота падала, огонь разгорался. Едкий дым ел глаза, попадал в легкие, мешал дышать и видеть что-то перед собой. А правая нога болела все сильней.
— Я поняла! Вижу тебя, держись!
— Спасайте княгиню и крылатую!
— Курьер!!! Все, кто рядом с ним, прикройте его! «Облако», у нас проблемы!
— Я слышу вас! — в эфире прозвучал голос Изабеллы. — Ирвин, бросай самолет и тоже прыгай. Мы подберем тебя.
— Не могу, — честно ответил я.
Конечно же, я не собирался рисковать жизнь из-за чужого самолета, но ничего не мог сделать. Ранение оказалась гораздо тяжелее, чем показалось сразу. У меня не было сил вылезти из кабины и выпрыгнуть, наверное, сказывалась потеря крови и отравление дымом. Кроме того, мне из последних усилий удавалось удерживать самолет в относительно ровном планировании. Отпусти я штурвал, и он наверняка сразу же свалится в штопор. Да и не умел я прыгать с парашютом, а учиться поздно.