— Милая, неужели наконец мы думаем об одном и том же?
Она провела языком по губам снова и снова.
— Наверное, да! Но раньше я этого не знала! Я думала…
— Несмотря на то, что я пытался дать тебе знать? Пусть и самым примитивным образом? Помнишь, на развалинах крепостного вала около Сьона?
— Тогда я подумала, что ты догадываешься о моих чувствах и по доброте сердечной хочешь помочь мне сохранить мое достоинство.
— По доброте сердечной? Да я сгорал от желания обладать тобой! А когда ты оттолкнула меня, признаюсь, мне хотелось сделать тебе больно. Да!.. Подумалось, что я для тебя всего лишь еще один мужчина, встретившийся на твоем пути, и ты легко забудешь обо мне, как только мы расстанемся. Вот почему я согласился с тобой, что тот поцелуй якобы ничего не значил…
— А я полночи не спала, ломая голову над тем, специально ли ты вольно процитировал стихотворение одного английского автора о любви, когда сказал: «Твоя цитадель не падет…»? — игриво произнесла Никола.
Курт сощурил глаза и улыбнулся — той самой улыбкой, которая так нравилась ей.
— Помнишь, я как-то назвал тебя «прекрасной безжалостной дамой»? Если мне нравится Китс, то почему же мне может не нравиться Руперт Брук? И потом — разве в ваших школах не изучают произведения французских романтиков, как в наших — английских? — столь же игриво ответил он.
Никола рассмеялась, и это был счастливый смех.
— Если ты не против, давай поклянемся друг другу в преданности! — восторженно воскликнул Курт.
Никола сдержанно улыбнулась и обвила руками шею Курта, прижалась к нему так, что их сердца стали биться в унисон, и страстно поцеловала его в губы.
Это и был ее подлинный ответ!