– Нас нашли шпионы майора Келли? – спросила я.
– Это не Келли.
– Если не Келли, то кто же?
– Седьмая армия, – спокойно сказал Тень и рассмеялся. – Я знал, что они придут. Хотя бы из-за Кастера. Они никогда нам не простят.
– Беги, Тень! – завопила я. – Беги немедленно, пока не поздно.
– Поздно.
Он встал, снял куртку, а потом принялся разрисовывать себе лицо и грудь красной краской. Я смотрела на него, и мне казалось, что это не краска, а самая настоящая кровь.
Потом он взял свой боевой головной убор. Тень исчез, и на его месте появился воин Два Летящих Ястреба. Я знала, что он выйдет навстречу солдатам и что он погибнет, как подобает воин-шайену, с оружием в руках и с молитвой Великому Духу на устах. И хотя я понимала, что у него нет ни одного шанса на спасение и что он сдастся, если я его попрошу, я не могла выговорить ни слова.
Приготовившись к бою, Тень взял меня за руку, и я почувствовала, что мое сердце переполнено любовью к высокому красивому мужчине, стоявшему возле меня на коленях.
– Анна, я люблю тебя, – тихо сказал он. – Вырасти нашего сына сильным и храбрым. Не позволяй ему забывать, что в его жилах течет кровь многих великих воинов-шайенов.
– Не позволю, – обещала я, подавляя рвавшееся у меня из груди рыдание.
Я слышала, как он подозвал коня, и мысленно видела его уже верхом. Теперь я знала точно, что больше никогда его не увижу. С трудом добралась я до выхода из пещеры. Внизу было много солдат. Они представляли собой красочное зрелище в своих синих мундирах и с бело-красным флагом, трепетавшим на ветру. Впереди я заметила двух индейских проводников, которых легко было отличить от остальных.
Все, что случилось потом, случилось очень быстро.
Тень всегда питал глубокое отвращение к индейцам, которые перешли на службу к бледнолицым, поэтому он первым делом вскинул ружье и двумя пулями без промаха уложил их. Мертвые индейцы еще не успели упасть на землю, как от отряда отделились шесть всадников и галопом помчались наверх, стреляя на ходу. Пули поднимали вокруг Тени фонтаны земли, и я мысленно кричала ему, чтобы он бежал быстрее и где-нибудь спрятался до лучших времен. Однако он стоял, не шелохнувшись, как статуя из камня.
Потом всадники подъехали уже слишком близко, и я увидела, как один из них целится прямо в грудь Тени. Тогда я завопила что было силы: «Нет, Джош, нет!» – и выкатилась из пещеры. Я падала и падала, переворачиваясь с боку на бок и через голову, и мне было очень больно, а потом из меня хлынула теплая вода. «Тень!» – закричала я. Меня будто разорвало пополам. А потом я опять падала в глубокую черную бездну.
Последней моей мыслью было, что я умираю, и я очень обрадовалась, потому что не сомневалась в смерти Тени.
ГЛАВА 16
Зима 1877-весна 1878 года
Голоса. Меня называют по имени. Я упрямо не желаю их слышать, погруженная в темноту, которая нежит меня, как любящие руки. Не только темнота приятна мне, но и тень смерти сейчас привлекает больше, чем страдания и печали, ожидающие меня в мире живых. Все, кого я любила, погибли. Нет моих родителей, нет Орина, Дэвида, Тени. Они все умерли. И все ждут меня. Я очень хочу к ним, поэтому погружаюсь еще глубже в вечную ночь.
– Анна! Анна!
На этот зов я не могу не откликнуться, поэтому начинаю яростно вырываться из объятий смерти.
– Тень!
– Я здесь.
– Тень, помоги мне, – прошу я. – Держи меня. Пожалуйста, держи.
Крепкие руки обнимают меня, но это не его руки, и когда я открываю глаза, то вижу перед собой Джошуа. Тень стоит неподалеку со связанными руками. Губы у него в крови, наверное, его кто-то ударил.
– Тень, – шепчу я. – Я хочу Тень.
Словно издалека до меня доносится голос Джошуа:
– Гопкинс, развяжи краснокожего.
– Капитану это не понравится.
– Капитана тут нет, – стоит на своем Джошуа. – Если не хочешь полгода провести за уборкой, выполняй приказание.
Гопкинс что-то бормочет себе под нос, тем не менее развязывает Тень, и вот он уже рядом. Его руки обнимают меня. У него печальный взгляд, и я неожиданно пугаюсь:
– Наш малыш! Где наш малыш?
– Он умер, Анна.
Умер. Мой сын умер. Эти слова не имеют для меня смысла. Я закрываю глаза и засыпаю в объятиях Тени.
Еще несколько дней я провожу в странном мире из света и теней. Я, словно в облаке, недоступна боли и печали. Для меня не существуют время и пространство. Иногда я как будто опять становлюсь девочкой и наслаждаюсь детской беспечностью. У меня нет проблем, которые мама не разрешила бы, улыбаясь и целуя меня, и нет страхов, с которыми бы не справился папа.