– Но ее имя... и Скотта все же будут полоскать в грязи. Обязательно.
– Сплетни, злонамеренные сплетни – это единственное, что ты должна будешь сказать людям.
– Все равно мне это очень не нравится.
– Понимаю, – ласково улыбнулся Барри, – но мы будем выходить из этого затруднительного положения вместе.
Потом он поцеловал ее в лоб, а Хедер издала мягкий звук, похожий на мурлыканье, и прислонилась к любовнику.
– Это все из-за моего брата, – прошептала Хедер. – Он сумасшедший. Я чувствую себя все время в подвешенном состоянии.
– Знаю, знаю. – Он поцеловал ее в щеку, затем кончик носа.
– Ой, щекотно. – Хедер тихо рассмеялась.
Через полчаса ему нужно было возвращаться в полицейское управление. Он назначил встречу двум детективам. Сейчас на «это» не было времени.
Она подняла лицо вверх, слегка раскрыв губы.
– Останешься на пару минут? – Ее голубые глаза светились радостью.
– Не могу.
– Пожалуйста.
Он никогда не умел ей противиться, особенно когда она была вот такой, естественной, без макияжа, модной прически, которую можно испортить, в простой одежде – белая рубашка с открытым воротничком, слаксы. Почти как старшеклассница былых времен.
– Барри, – выдохнула она, и он наклонил голову, чтобы завладеть ее ртом в сильном требовательном поцелуе.
Хедер глубоко вздохнула и откинулась назад. Быстро посмотрела на него, улыбнулась. Такая молодая, беззаботная, как будто они впервые встретились, еще до аборта, до Скотта, до всего. Хедер была его первой девушкой, и он тоже у нее был первым. Эту любовь приятно было вспоминать вплоть до потери. Дальше простиралась грусть.
Они прошли в спальню, чтобы заняться любовью на очень широкой кровати. Сегодня все было странным. Во-первых, они редко занимались этим днем, а во-вторых, странной была сама настойчивость Хедер. Барри подумалось, что, по-видимому, его подруга нуждается в этом, чтобы забыться, стереть из памяти реальность.
Потом, после всего, он в изнеможении зажмурился. Сейчас это произойдет. Как всегда, сразу же после того, как угасла страсть. Появится жена, перед его закрытыми глазами возникнет Мэдлин, и в ее взгляде будет такая боль...
«Ты скотина», – мысленно сказал он себе и отстранился от Хедер, пытаясь подавить чувство вины и отогнать навязчивый образ. Не получалось. Ни разу не получилось с тех пор, как он женился. Барри знал, что никогда не разведется, потому что не хочет этого. Он любил свою Мэдлин. Да, любил.
– Барри, – проронила Хедер, одеваясь, – я так тебя люблю.
Он сказал ей все нужные слова и тоже стал одеваться. Он всегда находил, что сказать в таких случаях. Здесь. И дома тоже. Всегда. Можно ли любить двух женщин одновременно? Год за годом... По-видимому, можно, раз так получается. Тем более что это длилось столько лет.
Глава 18
Джейк сидел в любимом кресле, предаваясь грустным размышлениям. Пыльные, покривившиеся шторы были задернуты, а свет он не включил. По стене ползали полосатые тени – отсвет фар проезжавших машин.
Честно говоря, он и сам толком не понимал причину своего расстройства. Наверное, потому, что причин было несколько. Крушение надежды на реабилитацию – это раз. Второе – горечь от того, что правосудие в очередной раз потерпело поражение: до сих пор не было названо имя убийцы. Джейка приводила в ярость потеря Сары – ее доверия и ее самой. Он перестал быть для нее необходимым, разорвалась последняя тонкая ниточка, что связывала их. Он полностью потерял контроль над ситуацией и был отброшен далеко назад от цели, к которой так долго шел. Короче, полный провал.
В желудке урчало, за весь день он не съел ни крошки. После звонка Тому Херду во рту ощущался острый привкус желчи.
Нина уговаривала его вернуться к ужину и поговорить с Сарой.
– Зачем? – спросил он. – Зачем, черт возьми?
– Джейк, она расстроена. Ей сейчас очень трудно. Успокойся и приходи поговорить с ней и Филиппом. Возможно, все уладится.
– Ничего уже не уладится, – пробормотал он, с трудом сдерживая ярость.
Джеймисоны, эта идиотская семья, в самый последний момент прислали своего ангела-хранителя в образе братца. Надо было связать Филиппа и затолкать в багажник, а Сару спокойно отвезти к Херду. Или вообще придушить этого сукина сына.
Последняя мысль ему особенно понравилась. Он даже кивнул, и вместе с ним кивнула уродливая тень на стене.
Опять неудача, и на сей раз, видимо, окончательная. Шансов реабилитироваться, а стало быть, возвратиться к нормальной жизни больше не существует.
Джейк вспомнил унижение, которое ему пришлось пережить, когда он говорил по телефону с Томасом Хердом, сообщая об отмене встречи, и захотелось выпрыгнуть из окна.
Он громко выругался, и в этот момент раздался звонок в дверь. А затем кто-то проговорил:
– Джейк! Джейк Савиль, вы дома?
Кого это черти принесли?
Он заставил себя подняться с кресла и дотащиться до двери. На пороге стоял Филипп Джеймисон.
– Добрый вечер, – произнес он, и Джейк мгновенно понял, что парень пьян.
– Отваливай, приятель. Мне не о чем с тобой разговаривать, – бросил Джейк и попытался закрыть дверь.
– Подожди, – сказал Филипп, втискиваясь в дверной проем. – Я знаю, ты злишься. Поэтому и пришел. Хочу извиниться. – Он слегка покачивался и странно таращил глаза.
– Ах ты, мерзавец. Набрался наглости заявиться сюда, да еще пьяный в дымину.
Филипп широко улыбнулся и распростер руки.
– Ступай к сестре, – сказал Джейк.