Когда я сажусь, я снова слышу крики девушки внутри Мухоморни в главном здании. На этот раз, от ее криков по моей спине пробегают мурашки гнева. Вальтруда и Оджер, должно быть, наслаждаются, мучая ее, смеются над ней и ударяют ее током снова и снова.
Даже не думай об этом, Алиса, предупреждает меня мой внутренний голос. Тебе не суждено спасать жизни других людей. Ты всего лишь сумасшедшая девчонка, которая изо всех сил избежать шоковой терапии.
Я сжимаю руки в кулаки и стискиваю зубы, когда девушка кричит снова. Это запросто могла быть я. Каждый раз, когда она кричит, я вспоминаю необъяснимое видение о бедных детях, просящих хлеба. Неужели Льюис имел в виду то, что не смог спасти их? Сожаление в его глазах было безошибочным. Буду ли я сожалеть, если я сейчас не спасу девушку в Мухоморне? Буду ли я сожалеть, если не спасу саму себя? Я не могу. Я не герой, но я не могу просто быть свидетелем чьего-либо несправедливого наказания.
— Прекратите это! — Кричу я Вальтруде и Оджеру из-за стены. — Прекратите мучить ее! — Мой голос кажется громче, чем я предполагала. Прилив энергии бежит по венам, и мне кажется, что я уже ощущаю боль от инструментов в Мухоморне. — Прекратите ее мучить! — повторяю я, стуча по земле. Я все еще могу остановиться. Быть может, Вальтруда не услышала меня. Но я упряма и не могу выносить крики. Я бросаю камни в стены. Крики прекращаются.
Несколькими минутами позже, главная дверь в сад распахивается. Передо мной возвышается Вальтруда, постукивая электрошокером по своим толстенным пальцам. Улыбка, длинною в десять миль, сияет на ее лице.
— Ты что-то сказать, Алиса? — спрашивает она, пока ко мне приближается Оджер. — Я знать, что ты долго не сможешь играть ф свой игру.
Ухмылка на лице Оджера заслуживает Оскара за Самое Глупое Изображение Зла. Он продолжает ухмыляться мне с превеликим удовольствием, пока Вальтруда надевает на меня наручники, чтобы отвести в Мухоморню… и это не злобная улыбка Чешира. Мне плевать. Я стою на своем и говорю то, что считаю правильным, даже если я безумна.
— Значит, ты фсе-таки безумна, — ворчит Вальтруда. — Ты до сихпор верийть в Страна Чудес. Ты так сильно верийть в нее, что желайть поменяться местами с дефчонкой, которую даже не знайть в пыточной комнате.
— Почему бы вам не заткнуться и просто не покончить с этим, — огрызаюсь я.
— Знаешь, а веть я обмануть тебя в этом, — Вальтруда прикуривает сигарету. — Мне пришлось застафить дефчонка кричать изо фсех сил, чтобы ты услышать ее. На самом деле, мы обращаться с ней не так уж плохо. Я знать, что ты думаешь, будто ты рождена спасать жизни. Глупышка. — Она смеется и дает пять Оджеру.
Они тянут меня вниз и волокут вдоль по коридору, ведущему в пыточную комнату. Мои губы начинают подрагивать от вкуса предстоящей боли, которая так хорошо мне знакома. Мухоморы по обе стороны снова стучат о прутья своих клеток.
— Алиса. Алиса. Алиса!
У входа в комнату, телефон Вальтруды жужжит. Она смотрит на номер и морщится.
— Это Доктор Тракл, — бормочет она и поднимает трубку. Вальтруда слушает какое-то время, ее губы кривятся, а лицо тускнеет. Наконец, она вешает трубку и разочарованно таращится на меня. — Тебе фезет, Алиса, — говорит она. — Доктор Тракл отправляйть тебя для дальнейший обследование за пределы лечебницы.
Слабая улыбка появляется на моих губах. Должно быть, это Пиллар. Что-то грядет. Быть может, новая миссия? Я сбита с толку тем, как я счастлива. Кого я обманывала последние шесть дней? Я зависима от этого. Я зависима от уходов из лечебницы, зависима от безумия внешнего мира. Я зависима от спасения жизней.
Вальтруда развязывает меня, ее губы кривятся.
— Теперь иди, переодевайся. Но помни, когда фернешься, тфои мосги — мои. Я сделаю ис них картофельный пюре с кетчуп из тфоей кровь!
Вход, Психиатрическая Лечебница Рэдклифф, Оксфорд
Мышеподобный шофер Пиллара подбирает меня у главного входа лечебницы. Вместо черного лимузина, он за рулем скорой помощи. Двое охранников сопровождают меня до задней двери, словно я — самая опасная девушка в мире. Я до сих пор не понимаю, почему скорая помощь. Быть может, это камуфляж для моей якобы перевозки в другую больницу для обследования.
Охранники хихикают, заталкивая меня в заднюю часть пустого салона автомобиля. Я мельком читаю слова, написанные на задних дверях прежде, чем они закрываются за моей спиной: «Контора Кэрролла для Психов — Преступников». Теперь, я уверена, что вскоре увижу Пиллара.
Как только шофер отъезжает, он просит меня пересесть к нему на пассажирское сиденье. Он говорит со мной впервые. У него тонкий и раздражающе низкий голос. Словно у него сдавило горло или что-то в этом роде. Не удивительно, что он не слишком разговорчив. Я наблюдаю, как он приглаживает свои тонкие усики, пока ведет машину….извините, но я отказываюсь называть эти волосёнки на его лице усами.
— Где Пиллар? — спрашиваю я.
— Я везу тебя к нему. — Он передает мне мобильный телефон в качестве средства связи. Он совершенно новый со сказочно большим экраном. Он нажимает на нем кнопку, чтобы показать мне видео с Ю-Тьюба. Я ощущаю себя шпионом на новом задании, который просматривает последний отчет.
Видео Ю-Тьюба — цель, на которой мне нужно сосредоточиться. Я узнаю все о преступлении на Стэмфорд Бридж. Внутрь футбольного мяча засунули голову. Без сомнения, это проделка Чешира. Фраза «Отрубить им всем головы» похожа на одно из его посланий. После я просматриваю запись местных новостей о человеке по имени Роман Ескелич, который нашел еще одну голову в арбузе, который он только что купил. Теперь я понимаю, почему я на свободе. Произошло новое преступление Станы Чудес, и я нужна. Не могу отрицать свое волнение. Не буду лгать.
Опуская окно вниз, я, как ребенок, высовываю наружу руку и вдыхаю холодный дневной воздух. Пару минут спустя, Шофер останавливается перед Начальной Школой Ричмонд. По-крайней мере, школа носит последовательное название. Я понятия не имею, почему никто не обращает внимания на название автомобиля, в котором мы находимся, уже не говоря о том, что мы приехали на скорой помощи.
— Почему мы остановились здесь? — спрашиваю я.
Шофер указывает куда-то за мое плечо. Когда я оборачиваюсь, у главных ворот школы появляется старушка в толстых очках.
— Ты, должно быть, Алиса. — Она приближается ко мне с дружелюбными искорками в глазах. Вся её поза кричит «учитель», одна из тех отзывчивых и очень разговорчивых людей в каждой средней школе.
Я выбираюсь. Женщина притягивает меня в свои объятия, целует в щеку, обнимает и говорит, как Профессор Пиллар говорит обо мне не переставая. Она ведет меня в школу, рассказывая, что Профессор Пиллар оказался настолько великодушен, что согласился дать лекцию детям. Лекцию о прелестях следовать за своей мечтой. Оказывается, он сказал им, что я — оптимальный пример достижения собственной мечты. Все, что я делаю — это киваю. Женщина, очевидно, отправит меня к Пиллару, где бы он ни был.
Меня так и тянет сообщить ей, что в ее школе опасный серийный убийца. Мне хочется спросить, неужели она никогда не слышала о Киллере Пилларе. Но она болтает без умолку, так что у меня нет даже возможности вставить хоть слово. Наконец, она уходит, оставляя меня у коридора, ведущего к нескольким кабинетам. Она поведала мне, что руководство школы предпочло предоставить Пиллару любое уединение, что ему потребуется в классе.
Слово «класс» меня тревожит. Я спрашиваю, сколько там с ним детей. Учительница кивает самой счастливой улыбкой на свете, и, похлопывая ладошками мои руку, она возносит молитвы и благословения, по-прежнему очарованная присутствием одного из самых известных профессоров в стране. Все это без единого упоминания о количестве детей. Она рассказывает мне как мило со стороны человека такого калибра как Пиллар навестить детей, и как они счастливы познакомиться с таким идолом.
— Вы случаем, не в курсе, что его обвиняли… — Я не могу удержаться.