Он вломился в палату старого исследователя, доктор, протестуя, тащился сзади. Потная медсестра преградила дорогу к кровати.
— Тихо, девочка. Уходи прочь. Отвали. Это работа для мужчин. Пойди поухаживай за каким-нибудь малышом.
Он решительно отодвинул женщину с дороги, и та, вздернув нос и пожав плечами, вышла из комнаты, повинуясь сигналу доктора.
Рэнсом опустился на колени и принялся сдирать обертку с оружия. Затем поднял глаза на улыбающегося Хэллока.
— Я готов. Командуйте.
— Хорошо, — раздался шепот старика. — Я прошу прощения, что я вынужден был уговорить мисс Бадд предпринять опасные действия, мой мальчик, но я начинаю отчаиваться. Я теперь провожу все больше и больше времени во сне и все больше и больше рискую никогда не вернуться. Я рассчитывал на то, что вы будете действовать немедленно, так что медсестре не придется долго пробыть там одной, но, клянусь, я вовсе не побуждал ее съесть так много Плода. Клянусь, я хотел, чтобы она вернулась.
— Что сделано — то сделано. Доктор, дайте ему снотворного. Да не смотрите на меня так — дайте ему снотворного!
Пока доктор откидывал одеяло и протирал тампоном руку Хэллока, Морроу спросил:
— Что я должен сделать, чтобы вернуть Нилу? И доктора Ризбаммера?
— Я скажу вам; я буду с вами... там. Мы должны убить мать — Мать-Родоначальницу Кошмаров и Ужасов. У вас есть оружие?
— Все, кроме портативной водородной бомбы. Ружье — мощный винчестер, пулемет, два мачете и связка ручных гранат. Справимся?
Старый исследователь лег на спину и уставился в потолок.
— Чудесно! Если бы тогда, много лет назад, у меня хватило здравого смысла... Ничего этого не случилось бы. Я бы никогда не впал в беспомощное состояние, не оказался бы во власти кошмаров.
Его голос постепенно превращался в едва различимый шепот, под воздействием снотворного мысли путались и устремлялись куда-то вдаль.
— В Месопотамии, далеко на юг от Динры, где пустыня приводит к разбитой скале, которая выглядит как ледяной валун, оставшийся после сотворения мира... Никто из местных проводников не пойдет туда, хотя существует легенда, что Эдемский Сад и эти неслыханные сокровища... Сокровища! Там нет ничего, кроме дерева... Вы пробираетесь между острейшими скалами... и там и растет это дерево...
— Это дерево? — не выдержал доктор, прерывая затянувшуюся паузу.
— Древо Познания Добра и Зла, — тихо сказал Хэллок, не отводя взгляда от потолка. — Не так, как это было в Библии... Хотя какой-то предок человека, должно быть, действительно съел его плод... Оно растет в глубокой скалистой расщелине, куда не проникают лучи солнца и где не течет вода... И все-таки оно процветает... Его вершина представляет собой величественную корону листьев в форме перьев — пурпурных, красных и золотых — и Плод... десятки видов плодов, больше половины из них нельзя распознать, и все на одном дереве... Это дерево, оно не с нашей Земли, однако кто знает, какие существа поедали его плоды в прошлом и какой Плод был съеден волосатым Адамом и его Евой. Я не мог этого знать... Помоги мне, Боже...
Речь старика прервалась. Доктор Пертиннет приблизился на цыпочках, чтобы посмотреть, заснул ли он. Вдруг шепот послышался снова. Старый исследователь широко раскрыл глаза, облизал пересохшие губы.
— Я не мог знать... И мне было наплевать... Я сорвал финики с вершины, потому что их я узнал, и подумал, что со мной-то ничего не случится... решил, что уж я-то уцелею!.. Откуда я мог знать, какой плод уже попробовал человек... и тогда это началось!.. Я жил в собственных снах, снах моего прошлого... Но только на минуту... это было приятно... затем... Когда я дал немножко погонщику верблюдов и он ушел в сон... Затем я увидел Мать-Родоначальницу и то, что она посылала в мое сознание... Я не мог знать, какой плод уже был съеден человеком... Я не знал... какими людьми мы могли стать... какими людьми мы стали бы, будь тогда съеден иной плод... если бы тот, что я сорвал, был съеден раньше... раса, живущая в моих снах... странные возможности... что съели некоторые расы... динозавр, щиплющий плоды на верхушке... чудовища из всех геологических периодов, поедающие его... откуда мне было знать, который... какой плод...
Несчастный спал.
— Вот это да! — присвистнул Морроу, бросив быстрый взгляд на доктора. Тот нервно облизывал губы и не отрываясь смотрел на старого ученого.
— Идете со мной?
Доктор вздрогнул.
— Куда? Как?
— В безумие Хэллока или в его разум. Это сейчас одно и то же. Хотите со мной? Мне понадобится оруженосец.
— Послушайте, Морроу! Я и так стоял тут и позволял этой глупости...
— Это не глупость, — перебил его Морроу. — Вам давно уже следовало понять. Вы не можете найти Нилу, а я смогу. Вы не можете установить причину исчезновения Хэллока, а я могу. Вы не решаетесь попробовать хоть чуточку этого плода, который ваша лаборатория считает химически чистым, тогда как я...
— Ну, хорошо. Хорошо. Я признаю, что ситуация оборачивается неожиданной стороной...
— Самое сдержанное высказывание тысячелетия. Теперь наденьте этот пояс с гранатами и возьмите коробки с патронами. Поглядите, удастся ли вам сунуть под правую руку этот мачете... Вот та-ак... Я понесу ружье и другое мачете.
Морроу вытащил из шкатулки слоновой кости два финика и улыбнулся доктору, согнувшемуся под тяжестью снаряжения.
— Откуда вы знаете, — пробурчал старик, — что, отправляясь неизвестно куда, мы сможем прибыть туда со всем — со всем этим чертовым арсеналом?
— Не знаю. Я только предполагаю, основываясь на инструкциях Хэллока и исходя из того факта, что свой прошлый визит туда я нанес, не расставаясь с вещами. Ну, ешьте финик. Давайте, берите его!
Психиатр взял плод, с сомнением повертел его в руках и наконец, следуя примеру Рэнсома Морроу, сунул его в рот.
— М-м-м, неплохо, — пробормотал он. — Вкус у него...
Они падали. Вниз и вниз, сужающимися кругами. Вокруг них — только странно перемещающаяся темнота. Морроу ощутил давящий страх, панику, желание с криком убежать без оглядки.
— ...Точно такой, как у фруктового кекса, когда больничная повариха в хорошем настроении, — продолжал говорить доктор. Его голос звучал совершенно спокойно, с легкой ноткой удивления. — Интересно, что это начинается с ощущения падения. Я думаю, наиболее разумное объяснение подобному факту может быть...
Полет завершился. Опять не осталось никаких воспоминаний о самом моменте приземления. Доктор поднялся и стряхнул несуществующую пыль с белого больничного халата. Затем близоруко огляделся и продолжил:
— Самое разумное объяснение этому можно найти у Фрейда. Не у того Фрейда, чьи умственные способности явно стали приходить в упадок, но у более раннего — ученого с невероятно острым умом.
Рэнсом Морроу потряс головой и начал снимать с доктора оружие.
— Док, — сказал он. — Вы просто чудо, у вас совсем нет нервов.
— А? Возможно. Так вот, к вопросу об ощущении падения. Фрейд объяснил бы его... — Он обернулся и увидел старика в изодранном халате, который испуганно смотрел на пришельцев. — Ризбаммер! Ризбаммер! Так вот куда вы делись! Где ваши записи, дружище?
— Мои... записи?
— Ну да, ваши записи по поводу случая Хэллока. Ну же, вспоминайте, они нам просто необходимы. Это непростительно — исчезнуть и не оставить никаких указаний для больничного персонала. Я трижды перерыл все папки и дважды обшарил ваш кабинет. Куда вы их засунули?
Его собеседник провел рукой по редким волосам.
— Мои записи. А вы... вы не посмотрели в коробке от сигар? Мне почему-то кажется... Я... я думаю, что оставил их в коробке от сигар. Я... я прошу прощения за доставленные неприятности.
— Ну, ничего страшного, — великодушно отозвался Пертиннет. — Раз так, мы сможем найти их и вложить в нужные папки.
Медики отошли в сторону и негромко заговорили между собой, как это делают психиатры всего мира у постели больного. У Ризбаммера на самом деле имелось на носу пятнышко от ожога.
— Небольшая медицинская конференция в подсознании Хэллока, — пробормотал Рэнсом. Он закончил заряжать ружье и выпрямился.