Я замечаю, что крепко сцепила руки, пока внимала его словам. Я ненавижу, что он видит меня насквозь. Я никогда не думала обо всем этом в подобном ключе, но он сорвал настоящий джекпот, своей теорией о нормальном мире. Мне было неуютно там, и я хотела вернуться в свою сумасшедшую палату, откуда я постоянно пыталась сбежать. Ощущение ужасное. Нечеловеческое и неправильное. Но таков мой страх перед нормальными людьми. Рассуждая об этом, могу сказать, что мне ни разу не встречался такой Мухомор, который был бы способен запереть маленькую беззащитную девочку в темном чулане, как это сделал Чешир.
— Знаешь, кто такие безумцы на самом деле, Алиса? — говорит Пиллар с зажатой меж губ трубкой. — Простые лентяи, которые выбирают легкую жизнь.
— Поделитесь со мной тем, что Вы курите. — Я пытаюсь пошутить, опуская тот факт, что он читает меня, словно открытую книгу. — Кажется, Вас неплохо накрывает.
— Берегись своих желаний, Алиса, — говорит он. — Я один из тех немногих, кого Льюис прописал весьма тщательно. Я имею в виду, кем бы я был без мухоморов, кальяна и дыма? — он поднимается и начинает притопывать ногами на месте. Забавно наблюдать, как он танцует и развлекается. Кто он: безжалостный убийца или простой мошенник?
— Можно полюбопытствовать, почему Вы сейчас танцуете?
— Это не танец. Я бегаю по кругу. Бежишь так быстро, что кажется, ты стоишь на тот же самом месте, — отвечает он. — Это напоминает мне о том, что от судьбы не убежишь. Но что мы все обо мне, да обо мне, Алиса. Что ты чувствовала после сегодняшнего спасения Констанции?
— Я…..- я пожимаю плечами. — хорошо. Душераздирающе, но все же хорошо. Если случиться так, что я буду вынуждена жить в нормальном мире, то мне придется спасать по душе в день, чтобы оставаться в здравом уме.
Пиллар широко улыбается.
— Что это у Вас за улыбка такая?
— Ты же сама это сказала, — говорит Пиллар. — Единственный способ оставаться в здравом уме в реальном мире — спасать по душе каждый день. Как на счет того, чтобы нам повторить это? А потом, быть может, еще раз?
— Я думала, я выбиралась туда для того, чтобы доказать мою вменяемость. Так вот ради чего я здесь? Спасать людей от безумцев и Монстров Страны Чудес?
— Вопросы. Вопросы. Вопросы. Разве ты еще не уразумела, что вопросы остаются без ответа, не считая тех, что задаю я? — говорит он. — Вопросы — это ленивый способ узнать что-либо, тогда как единственный способ узнать — это не спрашивать.
— Тогда каким образом можно узнать что-либо?
— Жить, разумеется, — он наклоняет голову. — Взгляни на меня. Да, я, конечно, не образец для подражания, но я все же довольно неплохой пример. Думаешь, я каменный и легкомысленный, но знаешь, все то, что я узнал — бесконечно. Только потому, что я позволил себе жить каждым моментом.
— Будь что будет — я поднимаюсь. — Я выражалась метафорически. На самом деле, я не хочу спасать кого-то каждый день. Нормальный мир слишком безумен для меня, — я резко хохотнула. — Думаю, мне лучше остаться здесь. Помниться, Вы обещали вернуть мне мою Тигровую Лилию. — Я вижу ее рядом с диваном. Кто-то заботился о ней. Она отлично выглядит.
— Как пожелаешь, Алиса, — он пододвигает ко мне горшок. — Как пожелаешь.
Я беру горшок и ощущаю, как по сердцу разливается тепло. Я заплатила огромную цену, чтобы вернуть своего друга.
Глава 29
Подземная Палата, Психиатрическая Лечебница Рэдклифф, Оксфорд.
Прижимая к себе свой драгоценный горшочек, я бреду среди сумасшедших собратьев обратно в свою палату. Вальтруда постукивает электрошокером по руке, сопровождая меня. Пациенты по обеим сторонам глазеют на меня, гадая, где я провела целый день. Будто бы они тайком знают, что я побывала в нормальном мире, и теперь удивляются: какого же это. Я улыбаюсь им, а они в ответ наклоняют головы, думая, почему это я сегодня такая улыбчивая. Я знаю почему. Я снова дома.
Вальтруда сообщает, что уже слишком поздно для проведение сеанса шоковой терапии, но она уверяет меня, что совсем скоро мне придется испытать незабываемую ни с чем не сравнимую великую боль. Они с Оджером еще не расквитались со мной за побег. Я вижу пластырь на ее лице, явно появившийся после того, как я окунула ее лицом в ведро. Вне зависимости от того, какой боли они меня подвергнут, гораздо тяжелее знать, что где-то там погибают девушки.