– Не знаю. Мы больше не вместе.
– Оу, – произносит Мишель. Она пытается казаться сочувствующей, но я вижу её натуру сквозь всё это притворство. – Как жаль! Вы были такой очаровательной парой.
– Кто такой Брейди? – интересуется Адам.
– Никто, – отвечаю я, но Мишель не может держать язык за зубами.
– Вы же, ребята, какое-то время встречались? Кажется… всю среднюю школу, да?
– Ага.
– Что произошло?
– Ты серьёзно, блять, меня об этом спрашиваешь?
Уф. Я не хотела так реагировать.
Глаза Мишель расширяются от шока, и она, запинаясь, бормочет извинения:
– Извини. То есть... я на самом деле не хочу об этом говорить.
– Ну так бы и сказала.
Вздыхаю и прикусываю губу. Такое чувство, словно все смотрят на меня. Возможно, потому что так и есть. Я присаживаюсь рядом с Адамом лишь для того, чтобы попытаться не выделяться, чтобы на меня не так легко было глазеть. Радуюсь, когда разговор переходит на другую тему, отличную от меня и моей развалившейся личной жизни, и ещё больше радуюсь, когда приходит официант, чтобы принять наш заказ. Я заказываю ещё один шот и Лонг-Айленд айс ти.
– Помирать, так с музыкой? – шепчет мне на ухо Адам, вновь напоминая о том, что это наша последняя ночь вместе.
Прижавшись к парню щекой, по секрету шепчу ему:
– Я буду скучать по тебе.
ЗАЧЕМ Я СКАЗАЛА ЭТО?
Адам отстраняется, чтобы взглянуть на меня, и я боюсь того, что он скажет. Я, наверное, до чертиков его напугала. Я буду скучать по тебе? Он меня всего два дня знает! Адам открывает рот, словно собирается что-то сказать, но потом закрывает. Наконец он наклоняется ко мне и произносит:
– Нет, не будешь.
Когда он отстраняется, чтобы посмотреть на мою реакцию, я хмурюсь. Чёрта с два я не буду скучать по нему.
Он снова наклоняется.
– Мы будем встречаться дважды в неделю на занятиях и, скорее всего, на выходных, когда я буду похищать тебя для репетиторства.
Ладно, я могу всерьез разреветься. Вместо этого смеюсь:
– Обещаешь?
Он качает головой.
– Я не даю обещаний. Впрочем, для тебя сделаю исключение.
Может, это из-за алкоголя, или из-за «недообещания» Адама, но внезапно я чувствую себя менее стервозной. Когда Джоэль предлагает мне потанцевать, я даже позволяю ему вытащить меня на танцпол.
Он раскручивает и отпускает меня, а сам вертит бедрами рядом со мной - немного слишком вызывающе, но это же Джоэль! Дело явно не в том, что я ему могла понравиться. Но я подыгрываю ему, и в конечном итоге мы истерически смеемся на танцполе из-за наших нелепых движений. Моя кожа блестит от пота, когда я следую за ним, пробираясь сквозь толпу к нашему столику, ухватившись сзади за футболку парня. Я практически останавливаюсь как вкопанная, когда вижу, как уютно устроились Мишель и Адам, но каким-то образом даю команду ногам двигаться дальше.
Мишель одной рукой обхватила подбородок Адама, удерживая его лицо повернутым к ней. Их лбы соприкасаются, и он улыбается ей. Она хихикает и наклоняется, чтобы что-то прошептать ему на ухо, после чего парень облизывает губы.
Я плюхаюсь рядом с ним, «случайно» слишком сильно завалившись и ударив его прямиком в спину. Когда они ударяются лбами и вскрикивают, я начинаю безудержно хохотать:
– О боже, – произношу я сквозь смех, – извините.
Адам смеется и потирает лоб.
– Спасибо тебе.
– Обращайся.
Я ещё посмеиваюсь, оглядывая всех сидящих за столом, пока не натыкаюсь взглядом на ухмыляющегося мне Шона. Его глаза остекленели, доказывая коллекцию выстроившихся в ряд пустых стопок, и она не включает в себя шоты, которые он выпил с Адамом до того, как мы сели за столик.
– Хорошо себя чувствуешь, Шон? – дразнюсь я.
– Превосходно, как персик в солнечных лучах! – смеется он.
Шон смеется ещё громче, а моё сердце пропускает удар. Мне следует пресекать его комментарии, чтобы парень снова не застал меня врасплох.
Мишель продолжает навязываться Адаму, пока мы общаемся и выпиваем, и в тот момент, когда я думаю, что больше не выдержу этого, она спрашивает его, достаточно ли он пьян, чтобы потанцевать.
Он смеется и качает головой.
– Даже близко нет.
– В таком случае, может, ты хочешь уйти отсюда?
Она произносит это достаточно тихо, поэтому большинство сидящих за столом не слышат этого, но я навострила уши на их разговор, словно от этого зависит национальная безопасность. Я тут же встаю, чтобы выпустить Адама, не желая слышать, как звучит его голос, когда в конце концов он попросит меня встать. Мои резкие движения привлекают его внимание. Он начинает двигаться вместе с Мишель, практически приросшей к его бедру.
Я так сильно кусаю внутреннюю сторону губы, что уверена – скоро почувствую кровь, но в этот момент слышу смех Шона:
– Адам! – кричит он, и тот останавливается, чтобы посмотреть на него. – Иисусе, мужик, ты так и не понял, кто она? Да?
Адам поворачивается к Мишель и удивленно поднимает брови.
– А?
– Не она! – кричит Шон.
О Боже, о Боже, о Боже.
– Она! – Шон указывает пальцем на меня, от чего кровь стынет в жилах.
Адам медленно переводит взгляд на меня.
– О чем он говорит? – спрашивает он, выглядя совершенно сбитым с толку.
– Ни о чем, – быстро отвечаю я. – Он пьян.
– Просто скажи ему, кто ты! – выкрикивает Шон, и я одариваю его угрожающим взглядом. Я убью его. Честно, убью!
– Кто она? – спрашивает Адам у Шона, и я практически хватаю его за локоть и увожу подальше от стола.
Когда Мишель спешит последовать за нами, я резко останавливаюсь и, оглядываясь на неё, шиплю:
– НЕ ТЫ!
Она спотыкается, словно мои слова в буквальном смысле бьют её по лицу, но я слишком взволнована, чтобы гордиться этим, и тут же вновь начинаю тащить Адама к выходу.
– Лучше скажи ему! – кричит нам вслед Шон, но я не обращаю на него внимания, как можно скорее вытаскивая Адама из клуба. Он смотрит на меня так, словно я сумасшедшая, но без вопросов следует за мной.
Как только мы оказываемся снаружи, он останавливается, и я отпускаю его руку.
– Что это было?
Я поворачиваюсь и смотрю на него, кусая внутреннюю сторону губы. Завтра будет очень болеть.