– Почему ты не выбрала меня во время игры? – спрашивает он, изучая меня, пока я отчаянно пытаюсь придумать, что ответить, чтобы всё не разрушить.
– Потому что мы друзья, – незамедлительно аргументирую. И это не совсем ложь.
– Друзья не делают того, что я собираюсь сделать с тобой, Персик.
Рука Адама опускается ниже, скользя по моим влажным трусикам. Он выводит пальцами круги, от чего у меня перехватывает дыхание в тот же момент, когда вырывается стон.
– Это то, чего ты хотела? – спрашивает он.
– О Боже.
Адам кусает мочку уха, продолжая в мучительном темпе двигать пальцами.
– Это не ответ, Персик.
Я поворачиваюсь к нему лицом и всасываю его нижнюю губу, из-за чего на доли секунды ритм сбивается, но затем возобновляется, когда он пробирается пальцами в мои трусики и проскальзывает внутрь. Они скользят вверх, лаская чувствительное местечко, и я стону его имя или Божье, что, вероятно, должно быть одним и тем же. Зарываюсь пальцами в его волосы и целую так, как никогда никого не целовала.
– Адам, – выдыхаю я, и он углубляет поцелуй, прежде чем проскользнуть пальцем в меня. Я выгибаю спину и всасываю его язык. Удивленный и невероятно возбужденный полурык-полустон вырывается из его груди.
Он отстраняется лишь для того, чтобы произнести в мой полуоткрытый рот:
– Скажи, что хочешь меня.
– Я хочу тебя, – стону. Никогда в своей жизни ничего так сильно не хотела.
– Скажи почему.
Я задыхаюсь, когда начинаю говорить:
– Потому что я…
Мои глаза распахиваются, когда осознаю, что хотела признаться Адаму в любви.
Его палец останавливается, и он осторожно отстраняется, чтобы взглянуть мне в глаза.
– Что ты хотела сказать?
– Н-н... не знаю, – заикаюсь я.
Боже мой, я люблю его? Такое вообще возможно?! Мы всего две недели знакомы. Две, черт возьми, недели – что с таким же успехом можно сравнить с пятью минутами! Мой мозг проводит быстрое сравнение, что я чувствую к Адаму и что испытывала к Брейди, и с некоторой долей ужаса я понимаю, что люблю Адама сильнее. Две недели с Адамом, и боль от потери будет гораздо сильнее, чем от потери человека, которому я посвятила три года своей жизни.
Адам вытягивает руку из моих трусиков и долгое время молчаливо смотрит на меня, пока мое сердце колотится в груди. Я в ужасе от того, что он, вероятно, понял. В ужасе, что он напомнит мне, как сильно не хочет отношений сейчас или вообще когда-либо. Но затем Адам наклоняется обратно ко мне, и его губы в головокружительной спешке находят мои. Его поцелуи болезненные и настойчивые, а мои мысли затуманены страстью, когда дыхание парня касается моих губ.
– Скажи мне.
Когда я качаю головой, он целует меня в шею и скользит языком по ключичной ямочке.
– Скажи.
Мои пальцы сжимаются, а глаза закатываются от удовольствия. Рука Адама проскальзывает между матрасом и леггинсами, грубо сжимает мою задницу и притягивает ближе. Его возбуждение ударяется о мою нежную плоть, а я провожу языком по его уху.
– Пожалуйста, – умоляю я, нуждаясь в нем внутри меня. Я столько раз была так близка к тому, чтобы заполучить Адама, что, боюсь, развалюсь на части, если вновь откажусь от него.
Адам игнорирует мою мольбу, ведя дорожку из поцелуев от ключицы до кружевной отделки бюстгальтера, оттягивает чашечку вниз и целует влажными губами твердый сосок. Моя спина непроизвольно выгибается, вынуждая меня двигаться ему навстречу, и мы одновременно стонем. Воздух сгущается, а стены сжимаются до тех пор, пока не остается ничего, кроме наших с ним тел и капель пота, собирающихся на коже.
– Пожалуйста, – повторяю я, а Адам ласкает теплым языком второй сосок. Следы поцелуев всё ещё блестят на другой груди, где только что были губы Адама, а теперь теребят его пальцы.
Когда он отказывается дать мне желаемое, я проскальзываю ладонью между нами и провожу по его боксерам, вниз по его длине, прежде чем сомкнуть нетерпеливые пальцы вокруг него и медленно потянуть вверх. Наши тела так крепко прижаты друг к другу, что в конечном итоге я издеваюсь над собой в той же мере, что и над ним. Я накаляюсь до предела под воздействием силы собственного прикосновения.
Одной рукой я ласкаю его, а другой цепляюсь за волосы. Адам играет с моими сосками, а я наслаждаюсь каждым движением его языка, каждым щипком пальцев и касанием зуб. Я скулю от удовольствия и произношу его имя, когда он достает из ящика стола презерватив. Разрывает обертку и снимает боксеры, когда я торопливо избавляюсь от леггинсов и белья. Секунду спустя он опускается, согнув руки по обе стороны от меня, устраиваясь между моих ног.
Он в секунде от того, чтобы лишить меня девственности, и даже не знает об этом.
Во мне нарастает напряжение, и я практически засасываю свои губы, когда Адам пытается укусить их. Он двигается вперед, медленно растягивая меня, чтобы я могла принять его, но я слишком тугая, и из-за волнения всё становится только хуже.
– Адам, – тяжело выдыхаю, отстраняясь от его губ. Это несправедливо по отношению к нему. Боже, я хочу его, но должна рассказать. Адам будет моим первым мужчиной, и это означает, что он будет что-то значить для меня, даже если не хочет этого.
Он тут же отступает и освобождает меня, а его лицо принимает крайне обеспокоенный вид.
– Что случилось?
– Я… – прикрываю глаза рукой. Мое лицо заливает краска смущения. Я должна рассказать ему, что никогда ни с кем не была. Он в любом случае должен узнать об этом.
Адам нежно берет меня за руку и убирает ее от моего лица.
– Мы не будем делать это, если ты не хочешь.
– Не в этом дело, – произношу я, закрывая глаза, так как не могу спокойно смотреть на него. – Я просто никогда не занималась этим.
Абсолютная тишина. Я даже не слышу, как он дышит. Когда вновь открываю глаза, он просто смотрит на меня так, словно видит впервые. Так, будто даже не знает меня.
– Ты шутишь…
– Нет, – отвечаю я, стыдливо качая головой. Ненавижу то, как Адам смотрит на меня. Никогда не хотела, чтобы он смотрел на меня так, словно мы незнакомы. Словно я лишь ещё одна из тысячи – наивная, неопытная, недостойная быть в его постели.