— Ночью? — я пытался вступить в дискуссию.
— Молчать, — все тот же голос со спины.
Кто тут командует, думаю, командир, который спал, или этот, который в затылок орет?
— Палыч, документы их посмотри, — голос из угла.
Ну наконец-то! Нащупываю слипшийся карман, достаю слипшиеся документы… Палыч? Палыч??? Оборачиваюсь и получаю в торец. С разворотом падаю лицом в пол.
— Палыч, ты полегче, документы посмотри сначала.
— Я знаю, как с этими пидорами обращаться, ты болей давай, а не учи меня, студент.
СТУДЕНТ??? Я переворачиваюсь на спину.
— Здорово, мужики. Здорово, Палыч, Костя.
— ЧТО??? — хором с двух сторон.
Короче, мы выпили. Закусили. Покурили.
— Ты извини, корреспондент, что так приняли.
— Да брось ты, Палыч, — я потер подбородок, — лучше расскажите, как вы здесь оказались.
— Да нет, это ты расскажи, — Костя Кравцов сильно возмужал. Это, наверное, по привычке Палыч его студентом называл.
Я вкратце рассказал.
— Ну, вы мудаки-и-и, — сказал Палыч, — ну этот, волосатый, ладно, чего с него взять, но ты-то — взрослый мужик, из такой жопы вылез недавно…
— Ну, скучно там стало, в лагере.
— Повеселились? — лейтенант Кравцов разлил спирт.
— Давайте, — Палыч поднял стакан, — за встречу мы уже пили, теперь за здоровье лейтенанта, лихорадит его чего-то.
Выпили.
— А ты, парень, как тебя, Димка, извини, — Палыч подобрел, — насчет волосатого это я так. Рассердили вы меня. Это твое дело.
— Да че, мне по барабану.
— Слышь, Костя, — говорю, — а насчет повеселились ты правильно сказал. Правда повеселились. Ну, получили слегка, Палыч, это ты меня принял? (Палыч важно кивнул.) Ну и что? В первый раз, что ли. Зато у вас лучше. Передовая все-таки. Мы у вас останемся. Вы не против?
— Да мы только «за». С вами даже веселее. Только что начальство скажет?
— Ваше или наше?
— И ваше, и наше.
— А нашему по фигу. А ваше… У меня тут полномочия. Карт-бланш (я важно устремил палец вверх). Где хочу, там и работаю.
И тут началось.
Снаружи раздались выстрелы. Крики «Духи!». Мы выскакиваем в окоп. Тьма, вспышки. Со стороны города тоже вспышки. Свист. Пули? Да, это пули. Включился прожектор. По полю забегал луч. Какие-то тени. Кажется, движутся в нашу сторону.
Справа и слева тоже началась стрельба. Это у соседей.
Свист. Уже другой — погромче. За спиной взрывы. Кравцов бросился в блиндаж, я — за ним. Он подбежал к рации, взял наушники, приложил к одному уху:
«Сапфир, Сапфир, я Девятый, прием».
Рация ответила: «Я Сапфир, слышу тебя, Девятый, что у вас, прием».
«Нас атакуют. Кажется, на прорыв пошли, прием».
«Понял тебя, Девятый, какими силами, прием». «Да хрен их знает, но огонь плотный, и минометы, прием».
«Понял тебя, у твоих соседей то же самое, держитесь, принимайте меры, докладывай почаще, отбой».
— Твою мать, «держитесь»! — Костя швырнул наушники на стол.
Мухин тоже оказался в блиндаже. Снимал. Это хорошо. Динамичный момент.
Выскакиваем наружу. Темно. Вспышки гораздо ближе.
— Что с прожектором?
— П…ц прожектору.
В общем, хреново. Похоже, до рукопашной дойдет.
Дима рядом. Я ору:
— Дим, «пушка» работает?
— А как же.
«Пушка» — это микрофон такой, непосредственно на камере. Общие шумы пишет. Для интервью не очень подходит, но в такой ситуации сойдет. Не разматывать же «колотушку». Это как раз специальный микрофон, для записи устного творчества. Вы по телевизору видели. Да и какое тут интервью — смешно.
— Дим, давай ближе!
Он прижимается к нам вплотную. Костя, между прочим, из автомата фигачит. Грохот, вспышки.
— Костя, — ору, — у тебя людей сколько?
— Девятнадцать стволов. Плюс пулемет.
— А у соседей?
— Примерно по столько же. И там и там.
— А этих сколько? Как думаешь?
— А я не думаю. Я знаю. До хрена!
Минут через десять стало затихать. Кажется, откатываются. Потом совсем все стихло. Костя:
— Палыч, потери?
В разрезе окопа мелькнул огонек. Это Палыч. С «Донтабаком» в зубах.
— Четверо ранены.
— Тяжело?
— Двое, кажется, да. Фельдшер разбирается.
Костя пошел в блиндаж. Мы за ним. Взял наушники.
«Сапфир, Сапфир, я Девятый, прием».
«Слышу тебя, Девятый, доложи обстановку, прием».
«Первую отбили. Считаю, что это была разведка боем. Теперь всерьез пойдут. У меня потери — четыре «трехсотых», из них двое тяжелые, прием».
«Понял тебя, держись. К тебе «ленточка» пойдет. Одну «коробку» с «трехсотыми» обратно отправишь, отбой».