Мой непоколебимый взгляд настаивал, чтобы она продолжала.
Она сглотнула.
— Я также подозреваю, что ты страдаешь диссоциальным расстройством личности. (прим.пер: Диссоциальное расстройство личности— расстройство личности, проявляющееся устойчивым асоциальным поведением, отсутствием чувства вины и стыда, импульсивностью, агрессивностью и нарушением способности к поддержанию близких отношений.) В том числе, но не ограничиваясь манипуляциями, эксплуатацией и, возможно, отсутствием сочувствия к другим.
Я всегда находил психические расстройства и их диагнозы скучными, но знал достаточно, чтобы понять, что диссоциальное расстройство личности — это просто еще один термин для социопатии.
Уголок моих губ приподнялся.
— Звучит серьезно. Стоит ли мне беспокоиться?
Она заерзала, отвела взгляд и скрестила ноги.
— Я часто задавалась вопросом, как ты прошёл психологическую оценку в процессе трудоустройства.
— Полагаю, диагноз это вопрос мнения, не так ли?
— Конечно, — сказала она, задыхаясь. — Я знаю, что ты пришел сюда не для того, чтобы я проверила твоё психическое состояние, так что привело тебя ко мне?
Я выглянул в окно и провел рукой по подбородку.
Ее задумчивый взгляд остановился на моем лице.
— Дай угадаю, ты здесь потому, что наконец-то получил то, чего всегда хотел, а теперь не знаешь, как это контролировать?
Мои глаза встретились с ней.
— Я прекрасно могу это контролировать.
Никогда еще я не лгал так нелепо.
— Возможно, и так, конечно. Но не то, что ты чувствуешь по этому поводу
— Эта твоя «аддиктивная личность»... это просто медицинское состояние, которое ты создал в своей голове, чтобы объяснить, почему ты всегда этого хотел. Чтобы помочь себе понять причину, по которой тебе это нравится, и, следовательно, помочь контролировать свою реакцию на это. Но на самом деле это нормальная человеческая эмоция. Возможно, сильнее для тебя, потому что ты еще не испытывал этого в течение долгого времени, или может, ты никогда не чувствовал подобного.
— Ты теряешь меня, Саша.
Ее губы приподнялись.
— Нет, не теряю. — она щелкнула ручкой. Раз, два, три. — Думаю, теперь, когда ты получил это, ты боишься потерять. Возможно, ты даже не чувствуешь, что заслуживаешь ее, хотя это тривиальный момент, потому что, в конце концов, тебе все равно.
Я не пропустил, как слово «ее», которое она произнесла проскользнуло.
— Я пришёл сюда не за советом по отношениям.
Она грустно улыбнулась.
— Ты пришел сюда, чтобы я сказала тебе, что станет легче, что все пройдет, и ты снова обретешь чувство контроля. Нет, ты не обретёшь контроль. Любовь только ухудшает.
Сардонический вздох покинул меня.
— Я думал, ты считаешь, что это просто одержимость.
— Разве ты не слышал? Любовь это одержимость. Некоторые даже сказали бы... безумная одержимость.
Глава 33
Джианна
Это был невинный вопрос.
Тот, который взорвался у меня перед носом, как растяжка.
Это все, что мне потребовалось, чтобы полностью потерять хватку. Теперь я тонула в глубине, в синеве, и было уже слишком поздно спасаться.
— Я записалась на прием на следующей неделе, чтобы мне выписали таблетки, — сказала я ему однажды ночью, лежа в постели, мое сердце все еще колотилось, а кожа вспотела от предыдущего и энергичного секса.
Я ослабляла контроль над рождаемостью, потому что была чувствительна к лекарствам, и все варианты, которые я пробовала, будучи юной, имели раздражающий побочный эффект. Таблетки заставляли меня набирать вес, и теперь, в двадцать восемь лет, с замедленным метаболизмом, я знала, что это последнее, что мне нужно. Хотя, судя по безразличному отношению Кристиана, мне предстояло взять ситуацию с контрацепцией в свои руки.
— Почему?
Я вздохнула.
— Либо у тебя будет сотня детей от России до Сиэтла, либо ты намеренно непонятно себя ведёшь.
Он усмехнулся и мягко поправил:
— Бестолково, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Звук его мягкого смеха заставил мое тело осветиться теплом.
— Ну тогда? У тебя есть дети, о которых ты мне не говорил?
Его молчание коснулось моей кожи, заставляя нервные окончания напрячься.
— У меня нет детей, — сказал он наконец.
— Откуда ты это знаешь, если не пользуешься презервативом?
— Потому что я не собираюсь пользоваться презервативом, — сказал он напряженным голосом. — Ты единственная, с кем я сплю, Джианна. Я думал, что чертовски ясно дал тебе понять.
Мне следовало остановиться здесь. Я должна была почувствовать напряжение в воздухе, которое растягивало кислород. Но я не могла. Потому что устала быть трусихой, стоять на краю Кристиана Аллистера, позволяя ему прикасаться ко мне, целовать, трахать и владеть мной.
— Тогда, до меня. Я уверена, что ты не всегда пользуешься презервативами. Ты, кажется, слишком равнодушен насчёт этого.
Он провел рукой по лицу.
— Брось, malyshka. (прим.пер: Малышка)
Ревность поднялась во мне, пробив дыру в груди и наполнив кровь горечью. Он никогда не был настолько серьезен ни с одной из девушек, с которыми я его видела, и все же он был с одной — или несколькими? — без презерватива. То, что мы делали, казалось бессмысленным. Дешевым. Самые серьезные отношения, которые я когда-либо видела у него, были с Поршей, и даже тогда они длились не намного дольше, чем остальные.
— Ты пользовался презервативом с Поршей?
— Да.
Это был яростный ответ. Правдивый.
Возможно, секс без презерватива был с кем-то, когда он был моложе. С какой-то Русской девчонкой-подростком. Я ненавидела ее. Хотя сомневалась, что у него было бы много времени для девочек, пока он был заперт в тюрьме большую часть своих подростковых лет.
Мне становилось все обиднее, что вопросы накапливались сами собой, а на них отвечали: «Брось, malyshka.» (прим.пер: Малышка), и полными увертками. Этот мужчина даже слышал историю о том, как я потеряла девственность из уст собственного мужа. Мне казалось справедливым услышать то же самое.
— Как ты потерял девственность?
Температура упала до отрицательных значений, дыхание замерзло в легких. Воздух стал горьким, едким, как укус пчелы.
Он сел на край кровати и уперся локтями в колени. Его плечи напряглись, в его голосе не было эмоций.
— Убирайся.
В животе похолодело.
— Что?
— Я сказал, убирайся.
Мое горло сжалось от унижения и предательства.
Я встала, подняла с пола футболку, надела ее через голову и направилась к двери. Я остановилась, каждая клеточка моего тела бунтовала против идеи уйти.
— Если ты заставишь меня выйти за эту дверь, я не вернусь, Кристиан. Нет, пока у тебя не будет ответов для меня.
Он не взглянул на меня.
И не остановил меня.
Я закрыла за собой дверь своей квартиры и прислонилась к ней, пустота этого места коснулась моей кожи. Сожаление подпитывало мою решимость, пока я не захотела развернуться и забрать последние слова, слетевшие с моих губ. Я хотела — должна была — вернуться и исправить все, что пошло не так. Извиняться или умолять, чего бы это ни стоило. К счастью, моя гордость была непоколебима; я не собиралась позволить ему превратить меня в нечто столь жалкое.
В ту ночь я впервые за несколько недель спала в своей постели. Было тихо. Слегка холодно. По моей щеке скатилась слеза, и я сказала себе, что ненавижу его за то, что он заставил меня так себя почувствовать.
Но я вовсе не испытывала к нему ненависти.