- Значит, эти коновалы у меня что-то оттяпали, - она отчаянно задергала руками и ногами под простыней. - Нет, вроде бы все на своих местах. Почему же ты смотришь тогда на меня, как на ископаемое? Я что, на него похожа?
- Почти, безжалостно подтвердил Толик, подавая ей зеркало с тумбочки. - Ты очень похудела, Лялька.
Она глянула на себя и ужаснулась - почти как Нинка тогда...привязанная простынями...И тут же успокоилась, взяла себя в руки.
- Ничего, смотреть ещё есть на что. А откуда ты, братик, знаешь, что я похудела? - подозрительно прищурилась она на него. - Ведь ты меня пять лет не видел, вот!
- Зато за полторы недели насмотрелся от души, - рассмеялся Толик. Слава Богу, все позади.
- Сколько, ты сказал? - ахнула Лиля. - Я здесь валяюсь уже десять дней? Без памяти, как мумия? И с каким же диагнозом, позволь спросить?
- Общее нервное истощение, - сообщил ей брат. - Ну что ты на меня уставилась? Так мне сказал твой лечащий врач.
- Врет он, как сивый мерин, - убежденно сказала Лиля, откинувшись на подушку. - Так ему и передай. Ты чего зубы скалишь, братик?
- А ты сама ему об этом скажи, - расхохотавшись в полный голос, предложил Толик. - Лечащий врач стоит у тебя за спиной.
Лиля мгновенно кувыркнулась с боку на бок - по ту сторону кровати стоял молодой человек лет тридцати - жгучий брюнет, судя по выбивающимся из-под белой шапочки волосам, и с улыбкой смотрел на нее.
- Ну как, похож я на сивого мерина?
- Н-не очень, - призналась Лиля, кутаясь в простынь, как бабочка в защитный кокон и одновременно сгорая со стыда.
- О-о, мы уже краснеть умеем, - рассмеялся врач. - Значит, дело идет на поправку.
- Можно? - в щель приоткрывшейся двери просунулась Нинкина голова. И тут же, ойкнув, скрылась из поля зрения.
- А ну, заходи, - приказал брюнет в белом халате.
Нинка появилась вновь, зажимая в руке чем-то набитый полиэтиленовый пакет. Судя по распространившемуся вокруг аромату - апельсины. Да и по виду тоже - их округлые бока выпячивались сквозь оболочку пакета.
- Нинулька! - обрадовалдась Лиля. - Можно, я её поцелую? - жалобно попросила она врача.
- На здоровье, - разрешил тот. - Но лучше бы мужчину - сразу повышает тонус.
- Ну, за неимением лучшего... - отпарировала Лиля, обнимаясь с Нинкой. - Слушай, по твоему виду и отношению к тебе медперсонала я догадываюсь - ты тоже проторчала возле моей кровати все эти полторы недели. Я не права?
- Еще как права, - подтвердил врач. - Кстати, меня Егором звать.
- Егором... выжидающе переспросила Лиля.
- Просто Егором, - разрешил тот. - Я знаю о занимаемой вами должности в фирме "Линия плюс"...
- Тобой, - перебила его Лиля. - Мы ведь перешли на "ты", насколько я поняла.
- ...занимаемую тобой должность, - невозмутимо продолжил Егор, поэтому буду называть просто Лилей. Согласна?
- При одном условии, - нахмурила брови Лиля. - Как вы, все здесь собравшиеся, думаете - имею ли я конституционные и гражданские права?
- Ну, судя по последним выступлениям Президента... - замялся Егор, так как именно на него был устремлен её взгляд.
- Имею, - поставила точку Лиля. - Тогда я требую, чтобы ты, Егор, сию же минуту сообщил мне, чем я больна.
- Общее нервное... - начал было тот.
- Это я уже слышала, перебила его Лиля. - А конкретнее? Чтобы не пытать раскаленным утюгом?
- А конкретнее я с тобой должен поговорить один на один, - Егор выразительно глянул на Толика и Нинку.
- Ну, я пошел, бригада ждет, - поднялся Толик. - До свиданья, Лялька.
- Не пропадай, мне ещё так много нужно тебе сказать, - проводила его улыбкой Лиля.
- Ну, теперь-то я всегда рядом, - Толик вышел, помахав на прощанье.
- Нинка, останься, - приказала Лиля, когда подруга дернулась вослед. Мне нужен человек, который на моих поминках сможет рассказать людям, от чего я преставилась.
- Не пугай подругу, - вновь рассмеялся Егор. - Диагноз, который я тебе хочу сообщить, имеет двоякую сторону: одним он не в радость, а для других ни с чем не сравнимое счастье. Ты по-прежнему хочешь иметь Нину в свидетелях?
- Ну, а с кем же я, по-твоему, должна поделиться и горем, и счастьем, как не со своей лучшей подругой? - вопросом на вопрос ответила Лиля. Давай, Егор, рожай свой диагноз!
- Это ещё вопрос - кому что предстоит, - ответил тот загадочно.
Глава 18.
Н О Ч Ь А М А З О Н О К.
Поняков подходил к зданию элитной шестиэтажки со стороны ворот и со все большим изумлением убеждался: на стройке не ведется никаких работ, ни строительных, ни отделочных. Пустые проемы окон и дверей зияли зловещей темнотой, на всей территории не присутствовало ни единого штабеля строительных материалов, ни одного механизма. Более того - на стройке не присутствовало ни единой живой души. Это означало... а черт его знает, что это означало! Чтобы проверить, нужно было войти внутрь. Толян подошел к проему ближнего подъезда, шагнул на порог и... его отбросило назад мощнейшим потоком воздуха - словно резкий шквальный порыв ветра вдруг вырвался неизвестно откуда. Толик кубарем покатился по утрамбованной площадке перед домом, встал, отряхнулся и с изумлением воззрился на свое детище.
- Это за что ж ты меня так? Я в тебя, гад, половину, считай, растраченных калорий вложил, а ты меня выплевываешь, словно шелуху от семечек? Ну погоди же, каменюка бездушная!
И он с разгона ринулся во второй подъезд. И вновь был отброшен, с ещё большей силой. Теперь, встав, более пристально вгляделся в фасад строения и вдруг над третьим подъездом увидел вывеску, которой, готов был поклясться, минуту назад и не пахло. Тяжелая золоченая плитка - как раньше на зданиях Мосгорсовета, а по ней вязью слова : "Оставь надежду, всяк сюда входящий".
- Стоп! Где-то мы читали уже это мудрое выражение. Ага, фашисты во времена Великой Отечественной лепили такие штучки на воротах концлагерей, то ли в Освенциме, то ли в Майданеке. Ну, тут тебе не Польша, а Подмосковье.
И Поняков рванулся на приступ в третий раз - именно в третий подъезд. С разгона проскочив порог и взлетев по нескольким ступеням, Толик споткнулся обо что-то и растянулся во весь рост на бетонном основании.
- Что ж ты передо мной, аки перед Господом, сразу на четыре кости?
Голос знакомый такой, насмешливый, с хрипотцой. Подзабытый, правда, голос, в силу некоторых обстоятельств.
Толик приподнял голову - так и есть, Витек Борода, собственной персоной. Сидит на табурете один, посреди гигантского пустого пространства, огороженного кирпичными стенами и с усмешкой наблюдает за своим бригадиром. А вокруг - ни малейшего намека на перегородки и межэтажные перекрытия. Просто гигантская кирпичная скорлупа без начинки.
- Твою мать, на чем же все это держится? - Толян изумился не тому, что видит кореша живым и здоровехоньким, а именно этому обстоятельству. Наверное, в силу профессионализма прежде всего.
- А ты подумай, бугор, - ласково посоветовал Борода, прикуривая сигарету. - Ты ведь все сопроматы и техмеханику проштудировал, тебе и карты в руки.
- Ладно, хрен с ними, сопроматами, - психанул вдруг Поняков. - Ответь мне тогда хотя бы на вопрос - для чего и кому вообще нужна такая коробка?
- А ты ещё не понял, Толян? - улыбнулся Витек. - Это склеп, саркофаг если хочешь. Знаешь, что это такое?
- Естественно. Могила для общих захоронений, ну, родственников, что ли.
- Вы мне, Толян, вся бригада, тоже вроде родственников... Так что выводы делай сам, - Борода выпустил огромный клуб сигаретного дыма и вместе с ним стал медленно подниматься к чернеющему в высоте потолку, постепенно рассасываясь в пустоте. А само покрытие, наоборот, стало снижаться неотвратимо, с ужасающим постоянством. Пора было сматываться из этого саркофага. Поняков бросился к проемам - на всех стояли массивные двери, запертые снаружи. А на окнах уже стояли толстенные решетки. Вот теперь он понял выссказывание над третьим подъездом. Но, кажется, слишком поздно плиты покрытия давили и давили неумолимым прессом...