Вместо ответа Дилан бросилась ко мне, зарывшись лицом в мою шею и обхватив меня руками. Она начала безудержно рыдать - так, что сердце разрывалось на части, даже если его у меня не было. Моей рефлекторной реакцией было бросить ее на диван и убежать. Я заставил себя не двигаться. Ей кто-то был нужен. Видимо, этим кем-то был я. Вскоре моя шея была мокрой и теплой от ее слез, и я ничего не мог с этим поделать: я обхватил ее руками, прижимая к своей груди.
Я никогда так не обнимал женщину. Да и меня никогда так не обнимали.
Я был стоическим ребенком - независимым, грубым, соблюдающим правила и, прежде всего, эгоистичным ублюдком. Мои родители не были ласковы вне своего ослепительного брака, и лучшим уроком, который они мне преподали, было то, что любовь имеет свойство быстро превращаться во всепоглощающую одержимость, мутанта безумия, поэтому я держался от нее подальше.
В детстве у меня не было подруг, отношений или чего-то, напоминающего близость. У меня был секс. Много. Но я всегда открыто говорил о том, что предлагаю - хорошее времяпрепровождение, идеальное свидание (если вам по карману мои расценки) - и ничего больше, ничего меньше.
Между нами у нее заурчало в животе. Она не ела. Где, черт возьми, она была семь, почти восемь часов?
Я отцепился от нее и вальсирующей походкой направился на оборудованную по последнему слову техники кухню.
— Тебе нужен высокий бокал чего-нибудь такого, в чем больше всего алкоголя, и сытная еда. — Я попытался расслабить челюсть, пока она не отвисла и не вылетела из Млечного Пути. Я сразу же потянулся за хорошим виски в барной тележке Роу и налил щедрую порцию в два стакана.
— Я и не знала, что ты умеешь готовить, — фыркнула она, и я уловил, как она быстро вытирает глаза.
— Не умею, — заверил я ее, — но я чертовски хорошо управляюсь со своим телефоном и приложением DoorDash.
— Мне все еще нужно уложить Грав в постель и принять душ... — Она замялась.
Я повернулся и протянул ей напиток, который приготовил для нее.
— Выпей. Сейчас же.
Она сделала шаткий глоток, но на этот раз не стала дерзить.
— Ребенок может подождать.
— Перестань называть ее ребенком, как будто она что-то, что нужно вымогать, — насмешливо сказала она, и цвет вернулся на ее щеки. — И ей уже пора спать. Я обещала ей сказку.
— Я дам ей поиграть в игру на моем телефоне.
— Она не знает, как играть в мобильные игры.
— Теперь умеет, — признался я.
У Дилан отвисла челюсть. Она выглядела так, будто готова отщипнуть мои яйца пинцетом.
— Эй, я был в режиме выживания, ясно? — Я схватил ее за плечи и развернул в сторону коридора, физически сопровождая ее в главную спальню. — Иди прими ванну, я закажу нам еду. И я почитаю реб… Гравити сказку на ночь. — Какая разница? Я и так потратил на ребенка весь день.
Дилан неохотно отодвинулась, обняв себя за талию.
— А еще ей нужен поцелуй на ночь.
— Считай, что это сделано.
— И слова одобрения.
— Ага.
— И... и...
— Дилан. — Я сжал ее плечи, заставляя смотреть в глаза. — Иди.
Я прочитал ребенку Гравити удивительно занимательную книгу под названием «Мне нужна новая задница». На мой взгляд, это было вершиной литературы. Шутки про пердеж? Есть. Шутки про трещины? Есть. Глупые розыгрыши? Есть. Ребенок выматывал, но, по крайней мере, у нее был хороший вкус в книгах. Я накинул на нее одеяло, словно тушил пожар.
— Спокойной ночи.
— Дядя Райренд, ты забыл мой поцелуй на ночь.
Внутренне задыхаясь, как кошка, у которой в дыхательных путях застрял клубок шерсти, я наклонился и прижался губами к ее лбу. От нее исходил этот крошечный человеческий запах, что-то среднее между выпечкой и теплой пушистой подушкой. Я встал. Она моргнула мне в ответ в темноте. «Не забывай про слова одобрения, засранец». Слова Дилан эхом отдавались в моей голове. Даже там она меня доставала.
Тоже мне, дерьмо. Что я должен сказать? Я не знал этого ребенка, а то, что я знал, не произвело на меня особого впечатления.
— Давай посмотрим. Ты... не слишком назойлива для ребенка?
Она наклонила голову, изучая мое лицо сквозь тяжелые веки.
— Мне нравится, что ты приучена к горшку, — попробовал я. — Мне бы не хотелось менять тебе подгузник.
Она скривила губы.
— У мамы это получается лучше.
Я вздохнул, ища в своем мозгу хоть что-то искреннее и положительное в ней.
— Ты забавная, — вздохнул я. — Ты заставляешь меня смеяться. Ты обогнала эту борзую, что было чер… впечатляюще. Если бы я не был так измотан сегодняшним днем, я бы сказал, что он не был ужасным.