Я поднес кулак ко рту и прикусил его, чтобы подавить стон. Сверился с часами. Десять минут до закрытия бара и выхода Такера. Хорошо. Мне нужно было отвлечься.
Райленд: Я думал, ты меня ненавидишь.
Дилан: Ненавижу. А еще я возбуждена и одинока. И я слышала, что «враги-любовники» - это лучший троп для секса.
Райленд: Не знаю. Никогда ничего не чувствовал ни к кому из тех, с кем спал.
Дилан: Это очень грустно.
Нет. Грустно было то, что мы не разговаривали лицом к лицу, и я мог видеть, как багровеет ее оливковая кожа, как тяжелые ресницы прикрывают щеки, а грудь поднимается и опускается в такт пульсу.
Райленд: Ты тоже.
Дилан: Прости?
Райленд: Ты тоже никогда не спала с любимым человеком, Космос. Я знаю, потому что ты сказала мне, что трахалась с Такером в тот день, когда я вел себя с тобой как задница (кстати, извини за это. А что мне оставалось делать? Сказать Роу, что мой член превзошел мой разум и я решил отхватить кусочек его сестры?). И я точно знаю, что после этого засранца у тебя больше никого не было.
Райленд: И ты не любила Такера. Все это знали. Даже ты. Он был просто способом скоротать время, которое осложнилось, когда ты залетела.
Я несколько минут смотрел на экран. Ответа не было. Я задел какой-то нерв. Я решил копнуть немного глубже.
Райленд: Он хотя бы был хорош в постели?
Без сомнения, я заслужил побои, которые Роу суждено было мне устроить. Я только что заработал первые несколько ударов, и я с радостью приму их, если это позволит немного продлить разговор. Это была моя версия «только чаевые».
Формально мы просто разговаривали. Никаких прикосновений не было. Пунктирная линия заплясала на моем экране, и я на мгновение забыл как дышать и моргать.
Дилан: На самом деле он оказался на удивление порядочным, поэтому я и оставалась с ним так долго.
Дилан: Дал БОЛЬШУЮ голову.
Мой взгляд остановился на мужчине за барной стойкой, и я представил, как он ест ее. Внезапно мне захотелось не просто немного поиздеваться над ним, а расчленить его на трехдюймовые куски и скормить животным из зоопарка.
Дилан: А что насчет тебя? Кто был твоей лучшей спутницей?
Райленд: Не думаю, что у меня когда-либо была лучшая. Все мои спутницы были одинаково адекватны.
Дилан: А говорят, что романтика умерла.
Райленд: Но это так, Космос. Подумай об этом. Все, что символизирует любовь - цветы, сердца, лебеди, голуби, - в конце концов умирает.
Дилан: Космос - это такое ужасное прозвище. Я понимаю, что тебе приходится это делать из-за фиктивной помолвки, но неужели нельзя найти что-то более милое?
Райленд: Например?
Дилан: Котенок? Малыш? Сладкий пирожок?
Райленд: Ты не котенок и не малыш (спасибо, блин). А еще я встречал лаймы слаще тебя.
Дилан: Что случилось с попыткой притвориться, что мы нравимся друг другу?
Райленд: На меня правила не распространяются.
Дилан: Почему?
Райленд: ПОТОМУ ЧТО ЭТО Я ЗДЕСЬ ПЛАЧУ ЗА РУКУ И НОГУ, КАСАБЛАНКАС.
Такер позвонил в подвесной колокольчик, сигнализируя об окончании службы, и я выскользнул со своего места наружу, чтобы подождать его. Прошло еще двадцать минут, прежде чем он появился из входа в бар с рюкзаком за плечами и кепкой, закрывающей глаза. Я без труда схватил его за воротник и потащил в переулок между «Алхимиком» и зданием бутика недвижимости. Я врезался в стену неподалеку с достаточной силой, чтобы создать удар. Его череп стукнулся о камень, и он изверг из себя удивленное:
— Черт, чувак, какого хрена?
— А то, что ты долбаный урод. — Одной рукой я схватил его за отвороты рубашки, а другой нанес удар в правый глаз. Я пропустил кулак через себя, прямо к его носу, услышав небольшой, но заметный треск. Ему придется вправлять его.
У Роу не было возможности сделать это, когда Такер сбежал из Стейндропа, так что я считал это личным одолжением. Я также хотел дать понять, что на Дилан больше не будет отпечатков пальцев и синих отметин.
— Это от Роу, — весело объявил я, наблюдая, как Такер застонал, потянувшись, чтобы зажать кровоточащий нос - следствие синяка под глазом, который я ему поставил. — А это от Дилан. — Я ударил его коленом в живот, не забыв при этом потоптаться по яйцам в надежде, что он больше не сможет размножаться. Это я считал государственной службой.
Такер перевернулся на спину, с его губ сорвался писк.
— Хватит! — Из его носа хлынула кровь, которая стекала по шее и рубашке. Он попытался оттолкнуть меня, но я только еще больше придавил его.