Снисходительно ухмыльнувшись, я объяснил:
— Нет смысла тосковать по тому, чего у тебя никогда не будет. Будет лучше, если я вообще буду держаться подальше от детей. — Меня это вполне устраивало. Дети казались мне огромным трудом, не приносящим никакой отдачи.
— Могу я задать тебе вопрос?
— Конечно, но в духе полной прозрачности я склонен врать, — признался я.
— Ты буквально сказал мне, что ложь - это твой жесткий предел. — Дилан выглядела потрясенной.
— Эй, я никогда не утверждал, что не лицемерю, — безапелляционно заявил я. — Ложь - это реакция, вызванная работой в службе поддержки с очень чувствительными клиентами.
Я слишком привык говорить некрасивым женщинам, что они красивые, бездарным наследницам, что они талантливые, и нелюдимым соплякам, что любовь не за горами.
— Неужели ты никогда не испытывал ко мне симпатии? — Она прочистила горло. — Потому что я была неравнодушна к тебе. Очень.
— Я не был влюблен, — сказал я ей.
Но теперь да, подумал я. И хотя с этим можно справиться, это крайне неудобно.
Но даже это не было полной правдой. Она всегда была моим самым большим искушением. Иногда мне казалось, что Бог создал ее только для того, чтобы усложнить единственные здоровые отношения в моей жизни - мою дружбу с Роу, - просто чтобы досадить мне.
Я нашел место для парковки прямо перед детским садом и проскользнул в него. Здание на Бродвее украшали белые колонны, большие арочные окна и два комплекта дверей из пуленепробиваемого стекла.
Грав еще спала, поэтому я отстегнул ее и перекинул себе на грудь, прижимая к себе, пока мы входили внутрь.
Дилан покраснела.
— Я могу это сделать.
— И закроешь вид на свою стойку? — усмехнулся я. — Да, не думаю. Это единственное, что удерживает меня на данный момент.
Мы вошли внутрь, где нас встретила самая кипучая женщина на свете - рыжеволосая пятидесятилетняя женщина в пастельном кардигане, представившаяся как Черри.
— На I-Е, а не на Y! (прим. в оригинале Cherrie.) — Она рассмеялась над своей спецификой.
Не волнуйся. Я не собираюсь писать тебе никаких писем.
Она была менеджером и хорошо дружила с женой Брюса еще в колледже, так что я должен был играть вежливо.
— Мне очень приятно быть здесь. — Я тепло сжал ее руку. — Спасибо, что устроила нам этот тур. Мы слышали много хорошего об этой школе.
— О, спасибо. И посмотрите на папу, который держит на руках свою сонную девочку. — Черри хлопнула в ладоши, мечтательно прислонившись к ним щекой.
Дилан выглядела ошарашенной словами Черри.
— О, он не отец...
Я протянул руку, переплел пальцы с ее пальцами и предупреждающе сжал.
— Простите, моя невеста немного опьянела.
Эй, я мог бы продолжить эту ложь, раз уж я уже распространил ее в Интернете.
Черри быстро моргнула.
— Сейчас... одиннадцать тридцать утра?
— Бранч с мимозой. Ты не выбираешь, в кого влюбляться. — Я вздохнул.
Я огляделся. Это место напоминало рай для малышей: деревянные полки, игрушки и блоки, соломенные корзины с сенсорными игрушками, множество рисунков и художественных проектов, а также гигантская игровая площадка.
— Он просто шутит, — успокоила Дилан в своей лучшей манере: «Я? Я вовсе не злюсь», впиваясь ногтями в мою кожу. — Правда в том, что мой жених - не настоящий отец Гравити. — Пауза. — Я изменила ему с его лучшим другом. — Она одарила меня довольной ухмылкой.
— Это правда, — ровно сказал я. — Кстати, мой лучший друг - ее старший брат.
Шах. Мат.
Дилан побледнела. Как и Черри. Я не знал, когда именно моя потребность свести с ума Дилан превзошла потребность обеспечить инвестиции Маршалла, но мне нужно было быстро развернуть этот корабль.
— Очевидно, — я прочистил горло, — мы просто шутим. Грав биологически не моя, но она моя дочь во всех смыслах этого слова. И мы оба на взводе, потому что решение отдать ее в детский сад далось нам нелегко. До сих пор за ней присматривали бабушка и мама, так что для нас это все в новинку.
На лице Черри сразу же отразилось облегчение.
— Это совершенно понятно. Период адаптации будет тяжелым для всех членов семьи. Ну... почему бы мне не показать вам все вокруг? — Она хлопнула в ладоши, нацепив на себя смешное счастливое лицо.
Гравити выбрала этот момент, чтобы очнуться в моих объятиях. Она моргнула, сонными глазами изучая окружающую обстановку, а затем поняла, что находится в веселом месте, и вывернулась из моих объятий.
— Горки! — воскликнула она, забравшись на деревянную лестницу и скатившись с нее на животе.