Мы ехали в лифте, направляясь вниз, в кафе «Европа». Мне было невыносимо смотреть на него. Только теперь не только потому, что он был горяч, но и потому, что эта горячность была связана с мужчиной, которого мой ребенок просто обожал.
Но он ошибался. У меня были не чувства. Я улавливала гормоны.
— Хм? — Я притворилась скучающей.
— Я только что рассказал тебе обо всем плане. — Он бросил на меня забавный взгляд — Что с тобой не так? Ты вообще слушала?
— Нет. Была слишком занята, фантазируя о том, как ты съезжаешь из здания. Повтори.
Он потер руки, по-мальчишески сосредоточившись.
— Мы обыграем Брюса. Он пунктуальный ублюдок, но нам еще рано. Так что мы поцелуемся в ту самую минуту, когда он войдет, и тогда он подумает, что мы входим к нему в гости с любовью и прочей херней.
— Напомни мне, почему он не мог просто принести приглашение в твой пентхаус?
— Потому что ты должна жить там со мной, а самая женственная вещь, которой я владею, - это картина с голой задницей Урсулы Андресс в натуральную величину, и я не думаю, что это считается.
За это я шлепнула его по руке своей сумочкой.
— Что с тобой не так?
— Ничего. Просто не было картины размером от пола до потолка, вот и пришлось довольствоваться тем, что есть.
— А что, если он опоздает на несколько минут? — спросила я.
Двери лифта открылись, и мы оба вышли на улицу. Погода стояла великолепная, улица была залита солнечными лучами и липким, тяжелым ароматом цветущих цветов.
— Тогда тебе придется еще немного потерпеть, целуя меня. — Райленд издал многострадальный вздох. Его пальцы непринужденно сжимали мои, пока мы переходили улицу к симпатичной французской кофейне с переполненными розово-желтыми цветочными горшками и белыми деревенскими столиками.
— Не смейся над моими трудностями. Меня может стошнить. У меня очень чувствительный рвотный рефлекс, — проворчала я.
— Я был бы рад, если бы мы могли поработать над этим.
К моим щекам прилило тепло, и я смерила его взглядом. Он вернул томное выражение лица.
— У тебя не хватит смелости дотронуться до меня, — поддразнила я его.
— Я буквально собираюсь поцеловать тебя.
— А если Роу узнает? — сладко поинтересовалась я.
— Я скажу ему правду. Что все это было для показухи. Чтобы у нас были зрители. И что никому из нас это не понравилось.
— Я рада, что мы с тобой на одной волне.
— Наверное, нам стоит потренироваться до его прихода, — предложил Райленд.
— Потренироваться? — Мои брови сошлись, и он прыснул со смеху. — Нет, спасибо. Я уже знаю, как целоваться. Я не совсем новичок в этом деле, знаешь ли.
Я ненавидела то, что он знал, как сильно я его хочу. Обычно все было наоборот. Конечно, я знала, что Райленд находит меня привлекательной, но Райленд забрасывал широкие сети. Он находил привлекательными многих людей. Но это не значит, что он уделял им время.
— Ты совсем недавно целовала меня. — Он нахмурил брови. — Это не то же самое, что целоваться со всеми мальчиками, которые были раньше.
Он снова взглянул на часы. Я тоже. Было десять минут.
— У нас нет времени на тренировки, — сказала я.
— Нам понадобится не больше десяти минут. Вообще-то, пяти будет достаточно.
Он отпустил мою руку, обхватил меня за талию и прислонил к стене, своей собственной Пизанской башне. Я слабо вздохнула от его теплого, собственнического прикосновения. Он наклонил меня вниз, положив одну руку мне на талию, а другой обхватив заднюю поверхность бедра, и приблизил свои губы на дюйм к моим. Он остановился на расстоянии вдоха от моих губ, и я уже чувствовала его вкус. Корица, костер, чистый мужчина и моя гибель.
— Знаменитые последние слова перед тем, как я тебя поцелую? — прошептал он.
— Мужские булки смешны после двадцати пяти, — ядовито прошипела я.
С сардонической, неотразимой ухмылкой он пригнулся и поцеловал меня.
22
Райленд
Мой желудок опустился, как только наши губы соприкоснулись, - такого эффекта «американских горок» я еще никогда не испытывал, целуя кого-то.
Моя рука поднялась вверх, обхватив ее голову, пальцы сами собой запутались в локонах ее волос, а наши горячие рты слились воедино, отчаянно всасывая друг друга, словно задыхаясь.
Она застонала мне в рот, и я, воспользовавшись моментом, провел языком по ее губам, отыскивая ее жар и зарываясь в него. На вкус она была как сладчайший нектар, и я все ближе подбирался к райским вратам, сначала мягко двигая ртом по ее губам, ища стоны и вздохи, пытаясь понять, как она любит, чтобы ее целовали - страстно? Сладко? Пылко? Неторопливо? Пока я не нашел идеальное давление, от которого ее лодыжка обвилась вокруг моей, а пальцы ее ног в сандалиях изогнулись.