– С глаз долой, из сердца вон, – мрачно улыбнулся Рэнсом. Он не любил эту поговорку: по личному опыту знал, что на самом деле все обстоит не так просто. Он сомневался в том, что Джозефу удастся успокоить злобного и мстительного Доби Дьюна. Рэнсом тяжело вздохнул: – Мистер Баррингтон, я прекрасно понимаю, что вся эта история – вина не одного Дьюна. Огромная часть ответственности за происшедшее лежит лично на мне. Я грубый, невоспитанный тип, которого довольно легко вывести из себя.
– Это я заметил, – сухо произнес Баррингтон. – Тем не менее я вам вполне доверяю, а чутье меня редко обманывает. Империю Баррингтонов создал мой отец, однако именно я сохранял ее на протяжении по меньшей мере трех десятилетий – во времена политических, экономических и социальных кризисов. Поверьте, я достаточно хорошо разбираюсь в людях и вижу, что вы способный, честный и умный молодой человек.
– М-м-м. – Рэнсом опустился в кресло за письменным столом напротив Баррингтона. Надо отдать старику должное: он прав. Хотя Рэнсом в последние несколько месяцев и стал жутко ворчливым и брюзжащим типом, он и впрямь был способным, честным и умным. – Ну…
– Кроме того, я не сомневаюсь, что моя дочь Мадлен справится с таким вот «грубым и невоспитанным типом, которого довольно легко вывести из себя».
– Да? – с любопытством произнес Рэнсом, а про себя подумал: «Если она такая же рассудительная, как папаша, у меня будет та еще работенка…»
– Да, – спокойно подтвердил Баррингтон. – В жизни еще не встречал человека, с которым она не могла бы справиться.
– Борец сумо? – кисло спросил Рэнсом.
– Напротив! Она очень красива. – С явным выражением отцовской гордости на лице Баррингтон повернул к Рэнсому фотографию в изящной серебряной рамке, которая стояла на столе. – Вот, пожалуйста, мои дочери: Кэролайн, Шарлотта и Мадлен. Фотография прошлого года…
Рэнсом лениво посмотрел на фотографию. То, что он увидел, в одно мгновение переменило его настроение: от расслабленности и злости не осталось и следа. С фотографии на него глядела улыбчивая троица: девчонка-хиппи лет восемнадцати-девятнадцати, полненькая женщина лет тридцати и… спокойная красивая блондинка. Это была она.
Он прекрасно помнил эти синие глаза, длинные золотистые ресницы, взгляд, полный нежности и страсти. Помнил запах ее светлых волос, бархатистость алебастровой кожи, мягкие прикосновения нежных пальцев… На фотографии губы ее были ярко накрашены, но он-то помнил, какие они розовые и мягкие. А поцелуи, когда она, склонившись, прикоснулась к его лбу, потом, опускаясь все ниже, коснулась губ, шеи, груди… Горячая и бесстыдная, она стояла перед ним на коленях в темноте, у окна…
– О Господи.
– Простите?
Рэнсом с трудом проглотил слюну.
– Эта блондинка… Это – Мадлен? – выдавил он из себя.
– Да. – Баррингтон внимательно посмотрел на него. – Вы встречались раньше?
– Мы… м-м-м… – В голове у Рэнсома был какой-то туман, он не соображал, что происходит с ним сейчас, не знал, что ответить старику. Ведь он выделывал с его дочерью такое, за что любой отец вполне мог бы пристрелить…
Господи, так, значит, женщина в отеле «У тигра», Мадлен Баррингтон? Наследница многомиллиардной империи Баррингтонов? Продукты питания, сеть отелей чуть ли не по всему миру, огромные земляные владения, акции – сказочное богатство! Среди Баррингтонов есть и сенатор, и официальные лица из государственного департамента юстиции. Ничего себе семейка!… Рэнсом знал, насколько они богаты и влиятельны, – недаром он основательно потрудился, изучая папку материалов, которую подсунул ему Джо Марино, предлагая эту работу.
Нет, вот теперь он уже точно ничего не понимал! Как могла Мадлен Баррингтон оказаться той грустной, одинокой женщиной, убивающей время в дешевом баре? У нее не было ни комплекта белья, чтобы переодеться, ни номера, ни имени… «Давай обойдемся без имен», – сказала она тогда.
Рэнсом с глухим стуком опустил фотографию на стол, не обращая внимания на удивленный взгляд Баррингтона. Она не назвала ему тогда своего имени из страха, что, позанимавшись с ней сексом, он начнет ее шантажировать? И именно поэтому убежала от него, даже не простившись, пока он спал? Господи, да неужели она могла так о нем думать после всего того, что они пережили вместе?
Скверное настроение, от которого Рэнсом тщетно пытался отделаться полгода, не шло ни в какое сравнение с яростью, вдруг охватившей его. Она решила, что если она из рода Баррингтонов, так ей все позволено?! Что она может играть с людьми, а потом просто выбрасывать их, когда надоедят?