Теперь Мадлен представляла, как он был оскорблен, когда, проснувшись после фантастической любовной ночи, проведенной с незнакомой блондинкой, обнаружил, что она исчезла, даже не попрощавшись. Как глупо все тогда получилось! После такого начала как же можно… Растерянная, взволнованная от собственных мыслей, Мадлен пошла искать сеньора Гутиерре – пора было звонить во дворец.
Хозяин был рад помочь своим изысканным гостям, даже несмотря на шумную сцену, которую устроили они сегодня утром. Еще он был весьма польщен: ведь надо связаться с самим президентом! Хотя телефонную связь со столицей уже восстановили после вчерашнего шторма, все же дозвонились они не сразу – несколько раз набранный номер срывался и приходилось все начинать сначала. Наконец во дворце ответили, что президент Веракрус сейчас занят – уехал на специальные консультации с Эскалантом в штаб сегуридоров. Поэтому Мадлен пришлось говорить с его личным секретарем – интеллигентным молодым человеком с мягкими манерами, хорошо говорящим по-английски. Он внимательно ее выслушал, записал информацию для передачи президенту, выразил удивление, узнав о «странном» поступке их шофера, и обещал передать все Веракрусу.
– Мы находимся в гостинице в Дорагве! – закричала Мадлен в трубку: начались помехи и стало плохо слышно. – Город Дорагва!
– Дорагва? О да, я знаю это место. Наши войска стоят там.
Поблагодарив секретаря за помощь, Мадлен повесила трубку и заплатила сеньору Гутиерре за звонок. Затем, чувствуя, что ей совершенно нечем заняться, она предложила сеньоре Гутиерре сопроводить ее на рынок – та как раз собиралась за покупками. Взяв с собой корзину и две сумки из грубой шерсти, они направились по грязной улице, ведущей на центральную площадь. Женщины шли мимо роскошных, однако уже порядком запущенных особняков, которые давали наглядное представление о прошлом Монтедоры. Ночью накануне Мадлен не видела вокруг ничего, кроме ливня, грязи и джунглей, – теперь же она заметила солдат. Кто-то из них стоял в карауле, кто-то сидел в местном кафе, а еще несколько охраняли особняк, принадлежащий губернатору. Хотя президентских военных здесь ненавидели меньше, чем сегуридоров, однако их тоже не слишком-то приветствовали. Большинство солдат мечтали только как-то выжить и получить хоть небольшие деньги. Впрочем, находились и такие, которые использовали военный мундир для того, чтобы всячески притеснять гражданских. И остановить этот произвол было некому.
Мадлен, увидев, что почти все обращают на нее внимание, решила, что Рэнсом рассердится, когда узнает, что она пошла погулять одна, без него. Через несколько минут ее остановили двое солдат и потребовали, чтобы она предъявила им свой паспорт. Мадлен, достав паспорт из крохотной сумочки, послушно протянула его им. Они долго рассматривали ее фотографию и изучали документ. Все это время сеньора Гутиерре смотрела на них так, будто хотела задушить собственными руками. С десяток зевак внимательно наблюдали за происходящим издали.
Мадлен чувствовала себя совершенно спокойной, до тех пор пока один из солдат не потребовал, чтобы она показала ему наличные деньги.
– Por que? – холодно спросила она. – Зачем?
Она не все поняла из того, что он ей ответил по-испански. Им якобы надо удостовериться в том, что у нее достаточно денег, чтобы содержать себя, а не искать здесь работу и не отбирать хлеб у жителей. Сеньора Гутиерре сжала руку Мадлен, призывая ее вести себя с солдатами с максимальной осторожностью. Держась холодно и высокомерно, Мадлен сказала на плохом испанском, что она личный гость президента этой страны и приказы ей не очень-то нравятся. Да и сеньору президенту они вряд ли понравятся, подчеркнула она.
Солдаты заколебались, и наконец вмешалась сеньора Гутиерре. Тут уже Мадлен окончательно потеряла нить повествования – по отдельным понятным ей словам она догадалась, что солдаты хотели забрать у нее деньги, однако их остановило то, что Мадлен была личной гостьей президента Монтедоры.
В конце концов солдаты с сожалением отошли от них, и женщины смогли продолжить путь. Мадлен с облегчением вздохнула и крепче сжала руку своей спутницы, когда они вышли на рыночную площадь. Только в толпе сеньора Гутиерре с неодобрением отозвалась о жадности здешних солдат.
Местные жители пожимали Мадлен руки, кто-то сказал, какие у нее красивые волосы, старик торговец подарил американке цветок и погладил по щеке. Приветливое, дружественное отношение к ней простых людей подтвердило еще раз: настоящая Монтедора – это не жадные правители и не подлые вояки, готовые обчистить беззащитных до последнего гроша. Нет, настоящая Монтедора – простые, приветливые люди, бесконечно страдающие от нищеты и бесправия. Мадлен чувствовала к ним сострадание.