Деньги! Теперь Мадлен все поняла. Ну конечно! Этим солдатам нужны ее деньги! Они ведь потребовали их у нее на рыночной площади, но она им отказала, не подумав, к чему это может привести. Молодчина, Рэнсом! Сразу понял! Все будет хорошо, успокаивала Мадлен себя. Рэнсом точно знает, что надо делать.
– Ты друг Веракруса, – машинально повторил Морена.
– Верно, – ответил Рэнсом.
– И ты хорошо его знаешь?
– Ну конечно! К примеру, только вчера мы с ним вместе обедали.
Морена усмехнулся еще хитрее:
– Только вчера? Обедали?
Рэнсом промолчал и пристально взглянул на Морену.
– Так вы с ним, оказывается, обедали! – Морена громко расхохотался.
Что-то не так. Мадлен почувствовала, как у нее от страха екнуло в груди. Что-то здесь не так.
Морена отдал по-испански приказ своим солдатам. Двое из них схватили Рэнсома. Еще один так и не выпустил Мадлен.
– Друг Веракруса… – снова усмехнулся Морена и, по-прежнему глядя прямо в глаза Рэнсому, вдруг шагнул вперед и ударил его коленом в пах.
Мадлен громко вскрикнула. Рэнсом согнулся пополам. Морена раз двадцать ударил его по лицу и груди. Четверка солдат дружно ухмылялась. Маленькие внуки сеньора Гутиерре заплакали, его жена в ужасе отвернулась, а сам старик Гутиерре дрожал от страха и отвращения.
Наконец, видимо, устав издеваться над Рэнсомом, Морена остановился. Подойдя к нему вплотную, он поднял кончиком пальца его подбородок. Лицо Рэнсома искажала гримаса боли, но он все еще находился в сознании и с яростью посмотрел на Морену.
– Все еще чувствуешь себя важной персоной или спеси слегка поубавилось?
Из носа Рэнсома потекла струйка крови.
– Вы совершаете большую ошибку, – сказал он капитану.
– Если кто и совершает ошибку, так это ты.
– Знаете, что Веракрус… – начал Рэнсом, но Морена грубо прервал его:
– Веракрус? Да кто он теперь такой? Завтра будет объявлено открыто…
– О чем? – прохрипел Рэнсом.
Морена снисходительно потрепал его по щеке:
– Ради блага и счастья нации, ради процветания великой Монтедоры президент Веракрус сегодня сложил с себя полномочия президента страны, уступая власть более компетентному и способному человеку.
– Более… компетентному и способному… – залепетала Мадлен – и все поняла. – О Господи!…
Морена снова ухмыльнулся:
– Сегодня, ровно в десять утра, генерал Эскалант возглавил правительство Монтедоры. А Веракрус и его друзья теперь являются врагами нашей страны!
– Ч-черт! – выругался Рэнсом, сплевывая кровь.
Морена снова ударил его.
Рэнсом попытался дать сдачи, но не смог: сзади его крепко держали двое солдат. Они выволокли его на улицу, бросили в грязь и начали избивать.
Мадлен все еще кричала, когда он потерял сознание!
Глава 12
Все болело. Голова, лицо, ребра, живот, руки, пах… Рэнсом вспомнил, как его бросили на землю, как зверски били. К счастью, он потерял сознание и ничего уже не помнил. Ничего, кроме душераздирающих криков Мадлен.
Мэдди! От страха за нее он в одно мгновение пришел в себя. И попытался подняться. Но внезапная резкая боль пронзила его, и Рэнсом застонал. Господи, как больно!
– Лежи смирно, не шевелись.
Ее голос. Ее прекрасный голос. Прикосновение ее рук к лицу, плечам… Она бережно укладывает его, а он беспокойно мечется…
– Мэдди! – хриплым шепотом позвал он. Рэнсом хотел открыть глаза, но это оказалось слишком больно.
– Я здесь. Не бойся. Я здесь, – тихо сказала Мадлен.
Хотя кругом отвратительно пахло, Рэнсом легко различил свежий запах ее кожи, аромат волос, почувствовал, как щекочут лоб ее шелковистые локоны. Собрав все свои силы, Рэнсом поднял руку и привлек ее к себе. Она сопротивлялась лишь миг, больше от удивления, чем от недоверия к нему, и внезапно расслабилась, уступая его силе и зову. Он прижался лицом к ее шее, а потом к нежной впадинке между ее грудями – когда она наклонилась к нему, блузка чуть распахнулась… Кружевной лифчик щекотал его щеку.
Рэнсом глубоко вздохнул и еще сильнее прижался к ней, желая умереть в ее объятиях. Теплая, милая, сильная… Мадлен.
Она осторожно коснулась ссадины на его затылке и опустила его голову на подушку. И опять все стало для него черным.
Его разбудили какие-то голоса. Сначала он не мог разобрать, откуда они доносятся и кто говорит. Рэнсом лежал неподвижно, в каком-то странном забытьи. Он так и не мог понять, спит он или нет.