— А ну-ка… — пробормотал он, а потом рявкнул на крестьянина: — Иди отсюда, Михась, придешь завтра!
Он выпрямился, посмотрел на меня совершенно другими глазами — с изумленным уважением. Он начал приглядываться к моей одежде, к лицу. Я чувствовал себя под микроскопом.
— Двух медяков мало за такую идею, барин, — он вытер руку о штаны, запустил ее в какой-то кожаный мешочек на поясе и положил мне в ладонь одну серебряную монету. — Вот. И если эта штука и вправду так работает… приходи, договоримся.
Я сжал в кулаке монету. Теплая, тяжелая. Это была первая победа, одержанная мозгами.
На этот скромный капитал мы сняли комнатушку в единственном на всю деревню трактире под названием «Последний приют». Хозяин, пузатый мужик с хитрыми глазками, увидев серебро, сразу стал любезнее, правда настороженность в его взгляде никуда не делась. Комната была так себе — две лавки, стол и окно, выходящее во внутренний двор.
И вот этот двор привлек внимание Арины. Там, на небольшом клочке земли, чахнул садик. Пара кривых яблонь, несколько кустов, которые когда-то были розами, и жухлая трава. Все это выглядело так, будто жизнь из этого места высосали до последней капли.
Арина, которая до этого молча наблюдала за моими манипуляциями, вдруг подошла к окну. В ее глазах появилась какая-то печаль, как у хорошего врача при виде запущенного пациента.
— Я могу это исправить, — сказала она тихо.
Видимо, она вдохновилась моим «подвигом» по добыче денег, решила как-то «обогнать». Странная дама.
Она не стала ждать моего ответа. Просто вышла из комнаты, а я — за ней. В общем зале она подошла прямиком к трактирщику.
— Хозяин, — позвала она мужика. — Сделка. Я верну к жизни твой сад. А ты нас накормишь лучшим, что у тебя есть, и ответишь на пару вопросов.
Я ж говорю — она считает что это состязание какое-то, хочет переплюнуть. А я что? Я ниче, поесть не против, еще и на халяву.
Трактирщик вылупился на нее, а потом громко расхохотался.
— Да ты, девка, никак колдунья? Этот сад засох год назад, как жена моя померла. Его уже ничем не спасти.
— А мы посмотрим, — Арина даже бровью не повела, хотя на «девку», ее рука инстинктивно потянулась к его горлу, но она взяла себя в руки.
Заинтригованный трактирщик и пара зевак из зала вышли за ней во двор. Хозяин смотрел на нее со снисходительной ухмылкой, ожидая представления. Он его получил.
Арина шагнула в центр мертвого садика. Она закрыла глаза и раскинула руки. И от нее пошло мягкое, теплое, золотистое сияние. Оно было похоже на первые лучи утреннего солнца. Это сияние окутало двор, и на глазах у ошарашенного трактирщика начало происходить чудо.
Это была тихая, уверенная, созидательная работа. Увядшие головки цветов на кустах дрогнули и медленно начали подниматься. Сухие, безжизненные ветви старых яблонь покрылись набухшими, живыми почками. Пожухлая, желтая трава под ногами начала зеленеть, наливаясь соком. Воздух наполнился запахом свежей листвы и влажной земли.
Трактирщик стоял с отвисшей челюстью. Его ухмылка давно сползла, сменившись выражением детского изумления. Он переводил взгляд с помолодевшего сада на Арину, и в его глазах читалось благоговение.
В этот вечер на нашем столе стоял лучший ужин, какой только мог предложить «Последний приют». А трактирщик сидел напротив и смотрел на нас уже не как на подозрительных бродяг, а как на очень уважаемых, очень ценных и, возможно, очень опасных гостей. Наш статус в этом гадюшнике только что взлетел до небес.
Правда Арина что-то ворчала, что за такую волшбу золотом платят, а не едой, но я не слушал, еда и правда вкусной была.
Трактирщик суетился вокруг нашего стола, как наседка, и то и дело подливал мне в кружку, бросая на Арину испуганно-благоговейные взгляды. Наш новый статус «уважаемых и опасных гостей» работал на полную катушку. Весь зал трактира делал вид, что не смотрит в нашу сторону, но я замечал на себе десятки любопытных взглядов. Мы были главной новостью этого болота.
Пользуясь этим незримым почетом, мы делали то, для чего, собственно, все и затевалось, — слушали. Общий зал трактира — это лучшая разведслужба, какую только можно придумать. Здесь, за третьей кружкой дешевого пива, языки развязываются лучше, чем от любой сыворотки правды. Нашей целью была любая информация: Орден, Орловы, Инквизиция, хоть черт лысый — годилось все, что могло дать нам хоть какую-то зацепку.
И удача нам улыбнулась. За соседним столом два купца, уже изрядно набравшись, громко, не стесняясь в выражениях, обсуждали свои финансовые потери.
— … он меня обул, как мальчишку! — басил один, пузатый, в засаленном камзоле. — Этот Аристарх, чтоб ему пусто было! Сказал, пошлина новая, имперская. А я потом узнал — никакая не имперская! Прямо ему в карман пошла!