Я не оправдывался, констатировал факт, который мы оба разделяли. Я ставил его перед выбором: верить своим глазам или бумажке с приказом.
— Подумай своей головой, а не тем, что тебе напели в уши, — я перешел в наступление, переключаясь на холодную, безжалостную логику. — Зачем леди Веронике посылать тебя, своего лучшего воеводу, за рядовым убийцей? Чтобы выиграть время, Ратмир. Она в осаде, в собственном замке. Ее окружают враги, которые только и ждут, чтобы она сделала ошибку.
Я видел, как мои слова попадают в цель. Его каменная маска дала трещину. Он слушал.
— А теперь прикинь, что будет, если ты выполнишь приказ, — я загибал пальцы. — Вариант первый: ты забираешь Арину. Ее дядюшка Борис, этот старый хрыч, тут же вырвет ее у тебя из рук и отдаст Ордену на растерзание. И всё, конец игре. Вариант второй: ты забираешь меня. И Вероника лишается единственного союзника, который может действовать вне всех этих ваших правил. Единственного, кто способен достать доказательства, которые спасут ее и весь ваш род. Ты просто выбьешь у нее из рук последнее оружие.
Я сделал паузу, давая ему переварить сказанное. А потом нанес завершающий удар.
— Дай мне три дня, Ратмир. Не год, не месяц. Три дня. И я принесу тебе голову настоящего змея на блюдечке. Я притащу тебе казначея Орловых, этого вашего Аристарха. Живого или мертвого — как пойдет. И все его грязные делишки с Орденом в придачу.
Он молчал. Его стена долга трещала, но еще держалась. Он почти сломался, но ему нужен был последний толчок. И этот толчок сделала Арина.
Она шагнула вперед, вставая рядом со мной. Вся ее кошачья ярость ушла, сменившись ледяным аристократическим спокойствием. Она смотрела на Ратмира не как на врага, а как на нерадивого подчиненного.
— Ратмир, — ее голос был холоден. В нем не было просьбы, только приказ. — Ты служишь Дому Шуйских, а не временным интригам моего дяди. Я — будущее этого Дома. И сейчас я, как твоя будущая госпожа, приказываю тебе оказать содействие барону Рокотову.
Это был удар под дых. Она била по самому больному — по верности.
— Если мы потерпим неудачу, — продолжила она, не давая ему опомниться, — я лично возьму на себя всю полноту ответственности перед леди Вероникой и Советом Рода. Всю. Но если ты сейчас нам помешаешь из-за слепого следования букве приказа, я позабочусь о том, чтобы твой род запомнили как тот, что предал будущее Шуйских из-за трусости.
И вот тут его стена рухнула. Окончательно и бесповоротно. Я видел это по тому, как дернулись его плечи и как он, наконец, отвел взгляд. Она дала ему не просто выбор. Она дала ему приказ от вышестоящего лица и прикрытие на случай провала. Для солдата, как Ратмир, это был единственный выход, позволяющий сохранить и честь, и здравый смысл. Шах и мат, воевода. Теперь ход за тобой.
В голове у Ратмира с диким скрежетом проворачиваются шестеренки. Он взвешивал на своих внутренних весах всё: приказ, честь, здравый смысл, слова упертого барона и приказ наглой девчонки, которая, тем не менее, была его будущей госпожой. Десяток его воинов за спиной молчали, как истуканы, но я чувствовал их напряжение. Они ждали решения своего командира, и каким бы оно ни было, они бы его выполнили.
Наконец Ратмир издал тяжелый, прерывистый вздох. Будто он не воздух выдохнул, а скинул с плеч пару-тройку тонн чугуна. Каменное выражение с его лица никуда не делось, но что-то неуловимо изменилось. Он нашел выход. Лазейку, которая позволяла ему и приказ не нарушить до конца, и не натворить глупостей.
— Леди Вероника приказала мне доставить вас, — его голос прозвучал глухо, но уже без прежней металлической ноты. Он говорил это не столько нам, сколько своим людям за спиной, оправдывая то, что собирался сделать. — Она не уточнила, когда именно и в каком состоянии. Я воспользуюсь этим.
Он повернулся ко мне, и его глаза-буравчики впились в меня с новой силой. Теперь в них не было сомнений. Была жесткая, холодная решимость. Он принял решение и теперь будет следовать ему до конца.
— У тебя два дня, барон. Не три.
Его голос стал острым, как бритва. Он не просил, он диктовал условия.
— Через два дня в этот район прибывает Легат Империи. Лично. И он будет не один. Если к этому моменту у тебя не будет неопровержимых доказательств, способных заставить даже его заткнуться, я лично исполню приказ. Я найду тебя, где бы ты ни был, и доставлю твою голову леди Веронике на серебряном подносе. Я дал слово.
«Вот те на, началось в колхозе утро… Сроки поджимают», — мелькнуло у меня в голове. Два дня. Это не просто мало, это катастрофически мало. Мой план, рассчитанный на неспешную разведку и подготовку, только что полетел ко всем чертям. Теперь придется импровизировать, а импровизация в нашем деле — это прямой путь на кладбище.