— Говоря по-простому, — я выдохнул, — мы в тупике. В полной, беспросветной заднице.
В комнате воцарилась такая тишина, что было слышно, как за стенкой храпит какой-то пьянчуга и как где-то под полом скребется мышь. И эта мышь, похоже, была единственным существом в этой таверне, у которого был хоть какой-то план на ближайшую ночь. У нас его не было. От слова совсем.
Я смотрел на их безрадостные лица. Штурм — трупы. Магия — тревога и трупы. Подкоп — слишком долго, Легат нагрянет раньше, чем мы прокопаем и метр. Тупик. Глухой, бетонный, непрошибаемый.
И тут в голове, как заевшая пластинка, снова прокрутились слова Арины. «Крик в библиотеке».
Что-то щелкнуло. Как тумблер в старом щитке. Не идея даже, а просто угол зрения сменился. Я медленно поднял голову, и, судя по тому, как вздрогнули мои соратники, рожа у меня в этот момент была та еще. Наверное, «безумный» блеск в глазах, в том числе за который меня и прозвали соответствующим образом.
— Ты права, — я ткнул пальцем в сторону Арины, заставив ее удивленно моргнуть. — Абсолютно права. Мы не можем кричать в библиотеке.
Я схватил свою кружку с дрянным, кислым элем, от которого сводило скулы, и с размаху плеснул на стол. Липкая жижа растеклась по грязному дереву. Ратмир и его ребята уставились на меня, как на буйнопомешанного, который решил устроить потоп в отдельно взятой комнате.
— Но что, если мы заставим закричать саму библиотеку?
Я макнул палец в пивную лужу и начал рисовать прямо на столешнице, под ошарашенными взглядами моих спутников.
— Мы мыслим неправильно, — бормотал я, выводя кривые линии. — Мы пытаемся взломать систему. Сломать замок, пробить стену. А нужно ее обмануть. Перегрузить.
Я начертил большой, кособокий круг.
— Представьте, что эта ваша «Печать Молчания» — это, — я поискал подходящее сравнение, — это сверхчувствительный микрофон. Эх, не поймете. Это заклинание улавливающее малейший шорох. Оно настроена на то, чтобы засечь одну-единственную вещь — магию. Малейший ее всплеск, малейший «шепот» от твоей ауры, Арина, или от моей Искры, — я ткнул пальцем в центр круга, где нарисовал жирную точку, — и эта вещь бьет тревогу.
Мои слушатели молчали. Верзилы Ратмира, Степан и Игнат, смотрели на мои художества с тупым недоумением. Сам воевода нахмурил брови, пытаясь уловить суть моего бреда. А вот Арина… она наклонилась ближе, и в ее глазах вспыхнул огонек, не понимания еще, нзато живого, острого любопытства. Она начала улавливать логику.
— А теперь представьте, — я с азартом обвел пальцем нарисованный круг, — что мы подтащим к этому вашему вещи-заклинанию десяток… э-э-э… ну, скажем, кузнечных горнов. И заставим их реветь одновременно. Что будет?
— Шум будет, — буркнул Игнат, похоже, решив, что я окончательно спятил.
— Точно! — я щелкнул пальцами. — Он будет оглушен! Завален какофонией посторонних звуков, тем, что у нас называют «белым шумом». Поток ложных, бессмысленных сигналов, в котором наш тихий, аккуратный «шепот» просто утонет. Система не сможет его выделить из общего гула!
Я с силой стукнул ладонью по столу, расплескивая остатки эля.
— Мы не можем отключить «Печать», — заключил я, переводя дух. — Но мы можем ее «зашуметь»! Мы создадим несколько ложных целей. Несколько источников хаотичной, нестабильной энергии на периферии поля. Они сработают одновременно, создавая мощный всплеск помех. Система охраны сойдет с ума, пытаясь понять, откуда идет атака. Вся их хваленая стража ринется к этим точкам, как тараканы на свет. А мы…
Я победоносно ухмыльнулся, глядя в расширившиеся глаза Арины.
— А мы в этот момент, под прикрытием этого хаоса, пройдем через главный вход. Спокойно и не торопясь. Как почетные гости, которых заждался хозяин.
Кажется, я их сразил своим шармом и обаянием.
Под любую, даже самую гениальную идею, нужна материально-техническая база. А с этим у нас было, мягко говоря, не густо. Я выгреб из потайного кармана и выложил на стол все наше богатство, от которого Ратмир и его ребята только хмыкнули. На столешнице жалкой кучкой лежали несколько зеленоватых осколков того самого пьезомантического кристалла, который я предусмотрительно прихватил из-под обвала в катакомбах. Рядом — горсть мутных, дешевых кварцевых камушков, которые я днем выменял у какого-то ювелира-старьевщика на пару медных монет, и несколько мотков тонкой медной проволоки, спертой с катушки в его же лавке.
— И из этого… этого, — Ратмир потыкал пальцем в нашу кучку сокровищ, — ты собрался делать свои «горны»?