«Спасибо за лекцию, профессор, — мысленно буркнул я. — Продолжай в том же духе, и я тебя на гвоздь повешу».
К вечеру мы вышли к цели. Орлиное Гнездо. Название пафосное, а на деле — здоровенная каменная коробка, построенная по принципу «чем толще стены, тем спокойнее спится». Никакой архитектурной изюминки, голый, брутальный функционал. Крепость, одним словом.
Трижды ухнув совой, отчего Арина посмотрела на меня как на полного идиота, мы подали условный сигнал. Через десять минут из ближайшего перелеска вынырнул мужичок в ливрее какого-то мелкого рода — герб с двумя перекрещенными морковками я видел впервые. Человек нашего клиента, барона Мякиничева — вечно нейтрального и вечно бедного аристократа, который за пару золотых был готов продать не только свою лояльность, но и фамильные портреты (Ратмир успел договориться).
— Барин велел передать, что все готово, — прошептал мужик, не глядя на нас и нервно теребя рукав. — Ваша одежда в мешке. Переодевайтесь и держитесь позади. Рты на замок.
Через пять минут, облачившись в серые, безликие камзолы, мы уже стали частью его скромной свиты. Ратмир, со своей рожей лесоруба, идеально вписался в роль начальника охраны. Мы с Ариной — типа бедные родственники, которых взяли с собой за компанию. Пристроившись в хвост их небольшой колонны, мы двинулись к главным воротам.
На входе царил полный бедлам. Десятки гербов, сотни людей — лорды, их свита, купцы, слуги — все смешалось в одну гудящую, цветастую массу. Стража Орловых, с их фирменными наглыми рожами, проверяла каждого, но больше для вида. Нашу процессию они пропустили, едва глянув на герб Мякиничева. Махнули рукой — типа, проезжай, мелочь пузатая.
Пройдя гулкий, забитый людьми двор, мы шагнули в тронный зал и тут же оглохли от тишины. Под высоченными сводами, с которых свисали тяжелые железные люстры, раскинулось огромное помещение. Вдоль стен висели знамена всех северных родов, а за длинными столами по центру сидели не просто гости — здесь собралась вся элита Севера, вся его знать и сила.
Мой взгляд тут же начал сканировать зал. Вот Кривозубовы, с их гербом в виде клыкастого вепря, сидят, набычившись, и сверлят взглядом Орловых. Вот представители рода Лисьих, дальние родичи Шуйских, — делают вид, что им все до лампочки, но уши торчком. Купцы, главы гильдий, даже пара священников из местной церкви. Все здесь.
В воздухе, который можно было резать ножом и намазывать на хлеб, висело напряжение. Никто не смеялся, говорили вполголоса. Никакого пира. Суд. Публичная порка, на которую созвали всех, чтобы показать, кто в доме хозяин. И на роль поротого, как я понимал, был назначен я.
Мы забились в самый темный угол, притворяясь мебелью. Ратмир застыл, как каменный, не выражая ничего, но на его лице ходили желваки. Арина, бледная, но собранная, с холодным презрением разглядывала это сборище лицемеров. Она знала их всех. И, похоже, ненавидела каждого второго.
Все ждали. Напряжение нарастало, как гул перед грозой. Вот-вот должно было начаться представление. Я был не зрителем, а актером, который ждет своего выхода на сцену, чтобы сыграть свою последнюю, главную роль.
Мы стояли в тени. Пользуясь моментом, я сканировал взглядом публику. Наш клиент, барон Орлов, еще не вышел, зато за главным столом, именуемым, видимо, «президиумом», уже собрались самые сливки общества. Пару-тройку рож, о которых рассказывал Ратмир, я узнал. Все было предсказуемо: союзники Орловых сидели с наглыми, уверенными физиономиями; нейтральные — с постными, будто им лимон в рот засунули; а симпатизирующие Шуйским старательно изучали узоры на потолке. Классика. Политический театр, где все роли давно расписаны.
Я уже было расслабился, прикидывая, с какой стороны лучше всего устроить фейерверк, когда мой взгляд зацепился за две фигуры в самом центре этого «президиума». И тут у меня внутри все похолодело. Не от моего нового, внутреннего сквозняка. От осознания того, в какую задницу мы только что вляпались.
«Началось в колхозе утро», — мысленно пробормотал я, ощущая, как по спине пробегает неприятный, липкий холодок.
Первого я узнал сразу. Легат Империи Голицын. Седовласый, с лицом хитрого лиса и глазами, которые, казалось, видят тебя насквозь и уже подсчитывают, сколько можно выручить за твою шкуру. Его портрет висел в замке Шуйских. Он должен был вести официальное расследование. Должен был. Но не здесь. И не сейчас.
Но второй… Второго я не просто узнал. Я его запомнил на всю оставшуюся жизнь. Инквизитор Валериус. Тот самый, чей хваленый защитный купол я едва не разнес к чертям в Долине Пепла. Прямой, как аршин проглотил, он сидел в своем черном облачении, и от него веяло таким холодом, что мой собственный внутренний ледник показался мне теплой печкой. Его лицо, похожее на маску из слоновой кости, не выражало ничего. Абсолютно. И это было страшнее любой ярости. Он не смотрел на толпу — он ее презирал.