Собрав в кулак последние остатки своей воли и силы, она совершила акт чистого, незамутненного, героического идиотизма. Она ударила по этому болоту своей силой.
Из нее хлынул свет. Не яркая вспышка, не боевой луч. Плотный, теплый, золотистый, как жидкий мед, он окутал ее, меня и Ратмира, который уже просто сидел на полу, привалившись к ее ноге и, кажется, находился в глубоком нокауте. Этот свет соткался в небольшой, метра два в диаметре, дрожащий кокон — наш личный, персональный островок безопасности посреди океана серой смерти.
И этот щит, в отличие от всех остальных, работал. Не потому что был сильнее, а потому что был другим. Вместо того чтобы блокировать «Хворь» или ставить перед ней стену, он активно ей противостоял, как огонь противостоит холоду, как сама жизнь — небытию. Там, где золотое сияние соприкасалось с серым туманом, раздавалось тихое, злое шипение, будто на раскаленную сковородку капали водой. Наш кокон не просто защищал — он выжигал эту дрянь на подступах.
— Фиксирую создание локализованного поля типа «Жизнь». Эффективность против аномалии «Серая Хворь»… тридцать семь процентов, — безэмоционально констатировала Искра. — Поле нестабильно. Энергозатраты объекта «Арина» превышают норму на тысячу двести процентов. Прогнозируемое время коллапса защитной структуры — три минуты сорок секунд. Я бы на твоем месте поторопился, а то придется снова меня кормить. А я, знаешь ли, сегодня уже плотно поужинала.
Спасибо, подруга, за точные расчеты. У меня есть три с половиной минуты, чтобы придумать, как спасти мир. Или хотя бы наши задницы. Отлично. Прекрасно.
Однако защита давалась ей чудовищной ценой. Ее лицо, и без того бледное, стало почти прозрачным, восковым, будто из-под кожи ушла вся кровь. По подбородку тонкой струйкой потекла кровь из носа, а вытянутые вперед руки, поддерживающие дрожащее поле, тряслись от нечеловеческого напряжения. Ее кокон постоянно «таял» по краям, покрываясь трещинами, и ей приходилось вливать в него все новые и новые порции жизненной силы, сгорая, как свеча, зажженная с двух концов. Она была живым щитом, который своим телом закрывал амбразуру, чтобы дать мне, главному специалисту по решению нерешаемых проблем, эти самые драгоценные три с половиной минуты.
Находясь в прямом контакте с «Хворью», она получила то, чего не мог получить никто другой, — понимание. Ее лицо исказилось не от боли — от внезапной, ужасающей догадки. Она резко повернула голову ко мне; взгляд ее был ясным, лихорадочно-блестящим.
— Это не просто магия, Михаил… — ее голос был слаб, но тверд, как сталь. Каждое слово давалось ей с видимым трудом. — Это не проклятие. Это… алгоритм. Холодный, точный, как часы. Запрограммированное разрушение. Оно находит жизнь… и дает ей команду… самоуничтожиться.
Она закашлялась, сплевывая на пол сгусток крови, и снова вцепилась в свой дрожащий щит.
Алгоритм. Программа. Самоуничтожение.
Эти слова, понятные только мне в этом проклятом мире, ударили по мозгам, как разряд дефибриллятора. Весь хаос, вся паника, вся эта средневековая чертовщина вдруг встали на свои места. Я смотрел не на магию — я смотрел на технологию. На идеальное, мать его, нанооружие, которое работает на фундаментальном, клеточном уровне. И в этот момент вся моя прошлая жизнь, все мои знания, весь мой опыт военного аналитика, который до этого казался здесь бесполезным атавизмом, вдруг обрели смысл.
Я пришел в себя.
Алгоритм. Программа. Самоуничтожение.
Эти три слова, брошенные Ариной, стали для меня ключом зажигания. В голове будто щелкнул тумблер, переключая режим с «выжить любой ценой» на «анализируй и препарируй». Весь этот средневековый балаган, вся эта магия и чертовщина вдруг потеряли свой мистический флер. Передо мной была не непостижимая хворь, а сложная, но подчиняющаяся своим законам система. Вражеская технология. А если у нее есть законы, значит, в них можно найти лазейку.
— Три минуты десять секунд до коллапса защитного поля, — бесстрастно отчеканила у меня в голове Искра.
— Хватит, — мысленно рявкнул я. — Отставить панику. Переходим в режим «лаборатории». Мне плевать на ауры, на потоки, на весь этот ваш эзотерический бред. Мне нужна чистая, незамутненная физика. Поняла?
— Концепция «эзотерический бред» не определена. Это приказ игнорировать нематериальные энергетические поля и сосредоточиться на структурном анализе аномалии?
— Именно. Рассматривай эту дрянь не как заклинание, а как машину. Микроскопическую, но машину. Мне нужен ее чертеж, ее принцип работы, ее протокол связи. Полный реверс-инжиниринг. Живо!