Когда последний отголосок энергии рассеялся, я опустил руку. Аура вокруг меня погасла, и вместе с ней ушла и сила. Меня накрыла такая чудовищная, всепоглощающая слабость, что ноги подогнулись. Оперевшись на меч, чтобы не рухнуть, я посмотрел на свои руки.
И ледяной пот прошиб меня насквозь.
Они были полупрозрачными. Словно сделанные из дымчатого, мутного стекла. Сквозь них проступали очертания моих же сапог. Я победил. Я спас тех, кто выжил. Но цена этой победы, кажется, была непомерно высока. Мое собственное тело, моя физическая оболочка, не выдержав этого фокуса, начала распадаться.
Я смотрел на свои руки, и до меня медленно, как до жирафа, доходило: кажется, я только что перестарался. Мое тело, еще минуту назад бывшее вполне себе материальным, теперь напоминало плохую голограмму на корпоративе у «Газпрома» — мерцало, подрагивало и грозило окончательно раствориться в воздухе. Внутренний холод, который я уже почти считал своим, вдруг превратился в черную дыру, которая начала с аппетитом пожирать меня самого изнутри.
— Так, Миша, кажется, это фиаско, — пронеслась в голове последняя здравая мысль, прежде чем ноги окончательно превратились в кисель, и я начал заваливаться на бок.
Падать, правда, пришлось недолго. Кто-то подхватил меня, не дав с грохотом приложиться башкой о каменный пол. Судя по тому, как меня обожгло теплом, будто я, замерзший, сунул руки под горячую воду, это была Арина.
— Держись, безумец, — прошипела она мне прямо в ухо, и в ее голосе не было ни капли сочувствия, только злое, упрямое шипение. — Не смей здесь разваливаться, я тебе не позволю.
Ее руки, обхватившие меня, стали для меня одновременно и спасением, и пыткой. Ее жизненная сила, ее теплое, золотистое сияние, которое я теперь видел даже с закрытыми глазами, хлынуло в меня. Оно не лечило — оно пыталось залатать прорехи в моей дырявой, как решето, материальной форме. Каждое ее прикосновение было похоже на разряд дефибриллятора — больно до искр из глаз, но именно это не давало мне окончательно «погаснуть». А для нее, я это чувствовал, каждое мгновение рядом со мной было все равно что обниматься с куском сухого льда. Моя холодная, мертвая аура высасывала из нее тепло, заставляя дрожать от озноба, однако она держалась. Упертая зараза.
Посреди зала, среди трупов и перепуганных лордов, разыгрывалась самая странная сцена за весь этот безумный вечер. Наследница великого рода, принцесса, «дама в беде», из последних сил пыталась собрать по кусочкам чудовище, которое только что спасло их всех, и которое одним своим присутствием причиняло ей боль. Мы были как два однополюсных магнита, которые с силой прижали друг к другу, и весь воздух вокруг нас трещал и шипел от этого противоестественного союза.
Именно на эту трогательную картину и уставился Легат Голицын, когда наконец оправился от шока. Старый лис, в отличие от остальных, думал не о спасении души, а о том, как извлечь из ситуации максимальную выгоду. Он смотрел не на монстра и не на спасителя — он видел бесценный, хоть и крайне нестабильный, актив. Уникальное оружие, которое только что продемонстрировало свою чудовищную эффективность. И он не собирался отдавать это оружие никому. Особенно вон тому хмырю в черном, который уже начал медленно приходить в себя.
— Стража! — голос Легата резанул по ушам, как скальпель. — Оцепить зал! Никого не впускать, никого не выпускать!
Оправившись от ступора, его личные гвардейцы, которые до этого прятались за колоннами, с лязгом выстроились в каре, отрезая нас от остальной толпы. Инквизитор Валериус, который уже делал шаг в нашу сторону, вынужден был остановиться. На его лице из слоновой кости впервые отразилось что-то похожее на эмоцию — холодная, звенящая ярость.
— Именем Императора, — выйдя в центр зала, Легат заставил всех заткнуться голосом, усиленным легкой магией. — Этот суд объявляется завершенным! Вина рода Орловых в государственной измене, сговоре с враждебными силами и организации убийства доказана!
Сделав паузу, он обвел взглядом притихших лордов.
— Барон Михаил Рокотов и леди Арина Шуйская, как ключевые свидетели, с этого момента находятся под личной защитой Империи! В связи с чрезвычайными обстоятельствами, я, как полномочный представитель Его Величества, ввожу в северных землях особое положение!