Так началась осада. Легат Голицын, этот старый интриган, оказался в классической вилке. С одной стороны — армия Инквизиции, которая собиралась пустить его на ремни. С другой — я, его личное, нестабильное и вечно голодное «супероружие». И он, как истинный прагматик, сделал единственно возможный выбор.
— Барон, — сказал он мне тем вечером, когда на горизонте замаячили первые знамена «Очистителей». Рожа у него была кислой, как у человека, которому пришлось съесть свой собственный галстук. — Кажется, наш период «изучения» подошел к концу. Начинается «практическое применение».
Он снял с меня все ограничения. Де-факто, передал мне командование обороной. Наша уютная тюрьма-лаборатория превратилась в осажденную крепость, а я из подопытного кролика — в ее единственную надежду. «Тихая Цитадель» стала полем для битвы трех сил. Снаружи — сияющие праведники Валериуса. Внутри — наш малочисленный гарнизон. А в тенях, как я прекрасно понимал, уже шныряли они — группы ликвидаторов Ордена, которые не могли допустить, чтобы я или мои знания достались кому-то еще. Делов на копейку, а шуму на рубль. Только в этот раз рублем была моя голова.
И я принял бой. Голод, который я до этого сдерживал, достиг своего пика. Внутренний холод требовал еды, и я понял, что для победы мне придется полностью выпустить зверя.
Первыми под раздачу попали агенты Ордена, пытавшиеся пролезть через потайные ходы. Они думали, что я их не вижу. Наивные. Для моего нового «зрения» их ауры Пустоты светились на фоне обычных людей, как неоновые вывески. Я не стал с ними драться. Зачем? Они были не врагами, они были… едой.
Вместо того чтобы питаться жизненной силой, превращаясь в монстра, которого так боялись мои союзники, я сделал другой выбор. Я нацелился на них. На проводников Пустоты. Я использовал их как источник питания. Пропуская через себя и Искру их темную, концентрированную энергию, я не просто утолял свой голод — я обращал их собственную силу против армии Инквизитора.
Это была не оборона — это был спектакль. Я не отбивал атаки, а управлял полем боя. Из чистой тьмы я создавал иллюзии, которые сводили с ума фанатиков Валериуса, и целые отряды «Очистителей» рубили друг друга, видя в своих товарищах демонов. Я манипулировал их страхами, нашептывая им в головы их самые потаенные кошмары. Не воин. Режиссер этого ада.
В кульминационный момент, когда Валериус, поняв, что его армия тает, бросил в бой свой главный козырь, я вышел ему навстречу. Это был «Рассекающий» нового поколения — элитный убийца Ордена, чья сила была на порядок выше, чем у покойного Аристарха. Он был не просто воином — он был чистым сгустком воли Пустоты.
И мы сошлись. Не в поединке на мечах — в битве за контроль. Он пытался подчинить меня, втянуть в свою тьму. А я, к его ужасу, делал то же самое. Схватка двух черных дыр. И моя оказалась голоднее.
Я не просто победил его — я его поглотил. Полностью, до последней капли, высосав всю его силу и суть. И в тот момент, когда его пустая оболочка рассыпалась в пыль, я наконец-то почувствовал насыщение. Холод внутри не исчез, зато стал… управляемым. Ручным.
Осада захлебнулась. Армия Валериуса, деморализованная и понесшая чудовищные потери, отступила. Легат Голицын, стоявший рядом со мной на стене, смотрел на меня уже не как на оружие, а как на своего нового, страшного, непредсказуемого, но единственного партнера. Он понял, что больше не контролирует меня.
Война с Орденом вышла на новый, открытый уровень. Глядя на уходящие вдаль знамена Инквизиции, я стоял на стене цитадели. Все эти местечковые интриги, вся эта возня с баронами и судами — все это закончилось. Теперь начиналась глобальная война за выживание этого мира. И я, Михаил Котов, бывший аналитик, а ныне — ходячая аномалия, был в ней главным и, чтоб его, самым страшным защитником человечества.
Глава 18
Над «Тихой Цитаделью» занимался паршивый рассвет. Промозглый, серый, с цеплявшимся за зубцы стен туманом, похожим на мокрую вату. В воздухе воняло дымом и озоном. Тускло, будто от холода, чадило в чашах на стене пламя, горевшее всю ночь. Внизу, в этом молочном киселе, таяли последние тени отступающей армии Инквизитора. Сбежали, праведники хреновы. Поджав хвосты, унесли свои сияющие задницы подальше от этого проклятого острова. Победа. Только вот на душе было так же пусто и холодно, как и на этой промозглой стене.