Она не объясняла — она ставила диагноз. Холодно, безжалостно, как патологоанатом, вскрывающий причину смерти.
— То, что ты впустил в себя, — это не просто сила. Это программа. Алгоритм чистого, концентрированного Хаоса, который они называют «Изначальным Голодом». Он не просто высасывает из тебя энергию, он переписывает твой исходный код на фундаментальном уровне, превращая материю в ничто. Твое тело, твоя душа, твоя собственная жизненная сила — для него просто питательная среда. И если его не остановить… от тебя не останется даже пыли. Просто дыра в пространстве.
Картина, и без того паршивая, приобрела оттенок полного, беспросветного фиаско. Я опустил взгляд на свой меч, черные, уродливые вены на котором голодно и требовательно пульсировали.
В этот момент в моей голове раздался голос. Не прежний, подростковый, а новый. Ровный, холодный, синтетический.
— Анализ подтвержден. Объект «Арина» излагает корректную теорию. Процесс аннигиляции физической оболочки носителя запущен. Текущая структурная целостность: шестьдесят восемь процентов. Прогнозируемое время до каскадного распада — два часа пятьдесят четыре минуты. Рекомендую принять меры.
По спине проскрежетал состав с замороженным чугуном. Это была Искра. Моя новая, «прокачанная» Искра. И ее бесстрастный, машинный тон пугал больше, чем все вопли Орлова и «Серая Хворь» вместе взятые.
— Меры? — хрипло переспросил я, обращаясь то ли к ней, то ли к Арине. — Какие, к черту, меры? Спеть песню и сдохнуть с достоинством?
— Нет, — Арина снова впилась в меня взглядом, в котором горел лихорадочный огонь. — Перестать мыслить, как воин, и начать мыслить, как… ты. Как инженер. Противовес, Михаил! Идеальная структура, которая не будет бороться с твоим хаосом, а загонит его в рамки! Ключ Льда — это не магия холода, это магия Порядка. Абсолютного, незыблемого стазиса. Он не вылечит тебя. Он тебя «заморозит», введет твоего внутреннего зверя.
Замолчав, она оставила меня наедине с этой мыслью. Я посмотрел на свою полупрозрачную руку. На меч, который теперь был частью меня. На эту упертую девчонку, которая, кажется, только что нашла единственный выход из этой безнадежной ситуации. Выход, который был еще безумнее, чем сама проблема. Найти мифический артефакт, чтобы запереть в себе другого мифического зверя.
И это был мой единственный, чтоб его, шанс.
— Единственный шанс… — пробормотал я, и в этот момент меч в моей руке дернулся.
Не просто завибрировал — дернулся, как живое существо, с такой силой, что я едва не выронил его. Вспыхнув не светом, а абсолютной, поглощающей тьмой, черные, уродливые вены на клинке испустили волну ледяного ужаса. Это был не физический холод. Волна чистой, концентрированной воли заставила Ратмира в углу невольно вжать голову в плечи, а Арина, стоявшая рядом, пошатнулась, будто ее ударили.
Синтетический голос в моей голове, к которому я уже начал привыкать, вдруг пошел помехами, как старая радиостанция, которую пытаются заглушить. «Ре-ре-рекомендую… сис-системный сбой… перезагруз…» — проскрежетало у меня в мозгу, а потом наступила оглушительная тишина.
И тогда он заговорил.
Не мужской и не женский, а просто… голос. Глубокий, спокойный, лишенный эмоций, но при этом живой. В нем не звучало ни детского любопытства, ни подростковой иронии, ни машинной бесстрастности. Только усталость. Бесконечная, вселенская усталость существа, которое не спало вечность и только что с трудом разлепило глаза.
«Она права, Носитель».
Я аж поперхнулся. В голове воцарился белый шум. Мой хваленый аналитический ум, только что пытавшийся обработать новую переменную под названием «Ключ Льда», столкнулся с чем-то, для чего в его картотеке не было даже папки. Не галлюцинация. Слишком реально.
— Ты… кто? — вырвалось у меня вслух. Ратмир в углу дернулся и уставился на меня, как на полного идиота.
Вместо ответа меч в моей руке снова полыхнул тьмой, и в сознании взорвались образы.
Эта паршивая, сырая комната исчезла. Меня швырнуло в беззвездную пустоту, заставив висеть в первом ряду на представлении, от которого мой мозг грозил утечь через уши. Передо мной, как два исполинских, дерущихся за последнюю порцию пельменей божества, сталкивались две силы. Ослепительная, яростная, золотая вспышка — Хаос созидания, «Великое Тепло» — рождала и тут же гасила целые галактики. В то же время бездонная, всепожирающая чернота — Хаос разрушения, «Изначальный Голод» — всасывала эти галактики, как пылесос.
Их вечная, бессмысленная война была самим дыханием вселенной. Вдох и выдох. Рождение и смерть.