Никто моего юмора, как обычно, не оценил. Ратмир хмурился, глядя на расколотый обелиск с выражением плотника, которому заказали починить рояль с помощью топора. Елисей же, наоборот, почти плакал от досады.
— Он пуст! — всхлипнул парень. — Нужна… нужна сила, способная зажечь звезду! Где мы ее возьмем⁈
Не отвечая, я закрыл глаза, снова погружаясь в свое новое, уродливое, черно-белое зрение. Этот мертвый город-механизм предстал передо мной не руинами, а картой. Картой чудовищной катастрофы, оставившей после себя шрамы. Невидимые для обычного глаза, они пронизывали все вокруг — тонкие, мерцающие разломы в самой ткани реальности, похожие на трещины на лобовом стекле после попадания камня. Они не кровоточили, нет. Однако они «фонили». Из них сочилась та самая первичная, хаотичная энергия, которая когда-то и разнесла здесь все к чертовой матери.
Мой внутренний зверь, моя голодная Искра, отозвалась на это зрелище утробным, требовательным урчанием. Это была не просто еда. Это был шведский стол.
— Кажется, я нашел нам «розетку», — сказал я, открывая глаза.
— Что ты задумал? — Арина, до этого молчавшая, сделала шаг вперед. В ее глазах плескалась тревога. Она тоже чувствовала эти разломы, однако для нее они были не источником, а ранами. Открытыми, гноящимися ранами на теле мира.
— План простой, как три копейки, — я обвел взглядом зал. — Мы не можем построить новый генератор. Зато можем устроить короткое замыкание в старой проводке. Я просто… проткну одну из этих трещин. Открою кран на пару секунд. Этого должно хватить.
Его лицо вытянулось, побелело, как сметана, когда Елисей уставился на меня, как на полного психа.
— Магистр, это не трещины! Это сдерживающие печати! Если вы их тронете, вы не просто выпустите энергию — вы разрушите саму матрицу этого места! Это как выдернуть несущую стену из здания, чтобы разжечь костер!
— Это безумие, Михаил! — Арина подошла почти вплотную, и ее теплое поле заставило мой внутренний холод злобно зашипеть. — Это не просто энергия! Это открытая, гноящаяся рана на теле мира! Ты собираешься сунуть в нее руку — она сожрет тебя, и даже костей не оставит!
— Лодка уже тонет, принцесса, — я криво усмехнулся. — Я просто пытаюсь использовать эту дыру, чтобы выплеснуть воду наружу. Других вариантов у нас нет. Ратмир, — я повернулся к воеводе, — уведи всех к выходу. И будь готов бежать. Очень быстро.
Ратмир долго смотрел на меня, потом на Арину, потом на Елисея, который уже, кажется, был готов упасть в обморок. В его солдатской башке шла сложная работа. А потом он просто мотнул подбородком.
— Выполняю, командир.
Оставшись один посреди зала, я пошел к самой большой, самой уродливой трещине в стене, пульсирующей едва заметным, больным светом. Меч в моей руке дрожал от предвкушения.
— Анализ. Выбранный разлом нестабилен. Вероятность неконтролируемой цепной реакции — сорок два процента, — бесстрастно сообщила Искра. — Вероятность твоей аннигиляции — семьдесят три процента. Мне нравится этот план. Он дерзкий.
— Мне тоже, — прошипел я и, сделав глубокий вдох, вонзил Искру в самый центр разлома.
Мир взвыл.
В голове зазвучал скрежет — будто миллионы стеклянных осколков перемалывают друг друга, и этот звук лез прямо в мозг, игнорируя уши. Воздух вокруг меня пошел рябью, как на экране старого телевизора, который пытаются настроить кувалдой. Из пробитой мной дыры хлынул не свет и не тьма — чистый, незамутненный хаос. Поток сырой, первозданной энергии, еще не ставшей ни Жизнью, ни Пустотой.
И Искра начала жрать.
Она не просто поглощала — она всасывала этот поток с утробным, чавкающим восторгом, как гигантский пылесос. Меч в моей руке раскалился добела, а потом, наоборот, стал обжигающе ледяным. Черные вены на нем вспыхнули так, что пришлось зажмуриться.
А меня рвало на части. Я больше не управлял процессом, превратившись в клапан, который сорвало под чудовищным давлением. Поток хаоса не просто тек сквозь меня — он переписывал меня, стирая старые файлы и загружая новые, битые, зараженные вирусом вечности. Кровь хлынула из носа, из ушей. Боль достигла такого пика, что я заорал, но крик утонул в этом беззвучном реве.
— По-по-поглощение… эне-ергии… уровень… за-запредельный… С-системный восторг… — проскрежетало у меня в мозгу, и бесстрастный голос Искры впервые сорвался, пойдя помехами.
На самой грани, когда сознание уже уплывало, а тело было готово рассыпаться в пыль, поток иссяк. Разлом с тихим, обиженным щелчком схлопнулся.