— Вероятность неудачи ничтожна по сравнению с гарантированным страданием, которое несет бытие, — безразлично ответил Кассиан, и тьма вокруг нас начала рассеиваться. Он стоял, вытянув перед собой руку, на бледной коже которой мерцали кристаллические узоры. — Но сама по себе Пустота — слепой огонь. Ей нужен… хирург. Тот, кто направит скальпель.
Он посмотрел прямо на меня. Это было предложение. Партнерство.
— Михаил, он лжет! — голос Арины был полон отчаяния, взывая не к логике, а лично ко мне. — Тишина — это не покой, это смерть! Ты сам боролся за жизнь, за свой род! Неужели ты готов предать все это ради… тишины?
Ее слова ударили под дых. И Кассиан это почувствовал.
— Твой род? — усмехнулся он, и голограмма ожила вновь. Вместо войн на куполе замелькали кадры из моей прошлой жизни: офис, бесконечные отчеты, лица политиков на экране, вспышка авиакатастрофы. — Вспомни, аналитик. Твои войны, твоя политика, твои бессмысленные отчеты. Разве это не была та же самая боль, тот же хаос, только в меньшем масштабе?
Я замер, глядя на обрывки своей забытой жизни.
— Я предлагаю тебе не просто покой, — его голос стал почти соблазнительным. — Я предлагаю тебе смысл. Великую цель, которая оправдает все страдания. И твои, и этого мира. Я не хочу забрать у тебя Искру, Наследник. Я хочу научить тебя владеть ей. По-настоящему. Я дам тебе то, чего ты ищешь. Контроль.
«Он предлагает мне клетку, — прозвучал в голове древний, уставший голос Искры. — Другую, более изящную, но все равно клетку. Он хочет не управлять мной, а использовать. Как и Архитектор».
Будто услышав ее, Кассиан обратился прямо ко мне:
— Перестань бороться со своим голодом. Стань им. И я покажу тебе, как превратить этот голод в инструмент созидания нового, идеального мира.
Он замолчал, давая мне время переварить это чудовищное, до омерзения соблазнительное предложение. Мне предлагали не просто спасение от проклятия. Мне предлагали стать богом. Богом, что нажмет на кнопку «удалить мир», искренне веря в свое благодеяние. И самое страшное — какая-то часть меня, уставшая от боли, от борьбы, от вечного голода, хотела… согласиться.
Соблазн. Паршивое, липкое слово из дешевых книжек вдруг обрело вес, вкус и запах. Запах — пыль веков и холод далеких звезд. Вкус — горький шоколад: отвратительно, но хочется еще. Пока я стоял посреди зала, в моей голове шла гражданская война: аналитик спорил с человеком, голод — с остатками совести. И на фоне всего этого балагана Кассиан просто ждал.
— Хватит. — Голос Ратмира, хриплый и резкий, как скрежет металла по камню, разорвал гнетущую тишину. — Мы не будем слушать эту ересь. Магистр, приказ?
В его взгляде застыла отчаянная, почти детская надежда. Надежда на то, что его командир, его чудовище, все еще на его стороне.
Оторвав взгляд от Кассиана, я посмотрел на свой отряд. И понял. Кассиан ошибся. Он видел во мне лишь изолированную переменную, Наследника Голода. Но он не учел их. Мою стаю.
— Раз уж мы у тебя гости, Кассиан, — криво усмехнулся я, и голос прозвучал на удивление твердо, — надеюсь, сервис будет на уровне? А то после такой лекции хотелось бы отдохнуть. И да, никаких окон во вселенную, пожалуйста. У меня от них мигрень.
Кассиан на мгновение замер, и в его звездных глазах промелькнуло удивление. Он ожидал чего угодно — согласия, отказа, атаки. Но не этого. Не сарказма. Не бытовухи. Я обесценил его великую игру.
— Как пожелаешь, — после долгой паузы наконец произнес он с явным разочарованием в голосе. — Первый Адепт проводит вас.
Разместили нас не в камерах — нам выделили целый этаж. Покои оказались вызывающе комфортными: мягкие ковры, кровати с перинами, камины с ровным, синим огнем. На столах — еда и вино. Все, чтобы мы почувствовали себя не пленниками, а почетными гостями. И эта роскошь давила хуже любой тюрьмы.
Нам предоставили полный доступ к их библиотекам и архивам. «Думайте, — сказал на прощание Первый Адепт. — Осознавайте истину».
Так мы и оказались в самой страшной ловушке. В ловушке из мыслей.
Весь следующий день мы бродили по стерильной цитадели. Забыв про сон, Елисей зарылся в архивы; он нашел чертеж артефакта, способного, по его словам, «стабилизировать» реальность, и теперь носился с ним как с писаной торбой, пытаясь понять, почему Архитекторы от него отказались. Ратмир часами молча стоял у оружейной стойки, вперившись в идеальное, никогда не бывшее в бою оружие адептов. Арина же нашла сад под куполом, где среди неживых кристаллических цветов часами пыталась заставить хотя бы один из них завянуть.
Мы не разговаривали. Каждый вел свою войну с пугающе убедительной логикой Кассиана.