Вся философия Кассиана, вся его логика стазиса — все это оказалось не результатом тысячелетних размышлений, а посттравматическим синдромом. Психозом, рожденным из боли и предательства.
Симуляция погасла. Я стоял в белой пустоте, переваривая увиденное. Это меняло всё. Вся конструкция, выстроенная Кассианом, — его Орден, Великий План, моя роль «Наследника» — оказалась построена на лжи. На искаженной, изуродованной версии правды, которую сломленный бог скармливал своим последователям, а теперь — и мне.
«Теперь ты знаешь», — тихо сказала Лия.
Да. Теперь я знал. И это знание давило тяжелее любого проклятия.
В давящей тишине белой пустоты симулятора гудело осознание: я только что стал свидетелем предательства, которое сломало не просто судьбы — оно раскололо саму вселенную.
— Что было дальше? — глухо спросил я. — Она просто… ушла?
«Не сразу, — ответила Лия, и серая дымка симулятора снова начала сплетаться в образы. — Она была не чудовищем, а фанатиком. И, как любой фанатик, не просчитала последствий».
На моих глазах их идеальный мир рушился. Сдерживаемый ими разлом в реальности взорвался, извергая потоки чистого, неконтролируемого Хаоса. Посреди этого апокалипсиса стояла Элиара, и на ее сияющем лице застыл ужас ученого, чей эксперимент вышел из-под контроля.
«Она поняла, что натворила, — в голосе Лии не было ни злости, ни сочувствия, лишь холодная констатация. — Поняла, что, пытаясь спасти мир от мнимой тюрьмы, обрекла его на реальную смерть».
Рядом с ней на расколотых плитах лежали двое. Мой предшественник, Страж Пустоты, был уже мертв, но в последний миг ему удалось запереть свою суть в клинке и превратиться в спящий артефакт. В Искру.
Кассиан был еще жив, однако его тело билось в агонии. Кристаллические доспехи раскололись, а из раны на груди сочилась тьма: удар Элиары не просто ранил его — он заразил его хаосом.
«Она могла бы остаться, но выбрала путь Жизни — путь выживания любой ценой», — продолжала Лия.
Бросив последний, полный ужаса взгляд на умирающего Кассиана, Элиара использовала остатки своей силы и сбежала, забрав свой Ключ и оставив их мир умирать.
Катастрофа была следствием не ошибки в коде, а человеческого, слишком человеческого страха. И предательства.
Симуляция погасла.
Выйдя из белой пустоты, я нашел Кассиана на его обсидиановом троне. Его звездные глаза, казалось, стали еще тусклее.
— Теперь ты знаешь, — его голос был ровным, но под этим спокойствием я теперь слышал отголоски той древней, незаживающей раны.
— Я знаю, что ты мне лгал, — отрезал я, подходя ближе. — Ты сказал, что Жизнь — это ошибка. Но умолчал, что эту «ошибку» совершила та, кого ты, возможно, когда-то звал сестрой.
На его пергаментном лице не дрогнул ни один мускул.
— Эмоции — слабость, Наследник. Иррациональный фактор, ведущий к катастрофам. Я извлек из этого урок и предлагаю тебе сделать то же самое.
«Да… убей ее… она заслужила… — зашептал в моей голове древний, полный боли голос Лии. — Отомсти за меня… за нас…»
— Ее потомок сейчас ходит по коридорам моей цитадели, — продолжил Кассиан, будто не слыша мой внутренний диалог. — Носительница той же силы, того же хаоса. Живое напоминание о предательстве. Она — первое, что должно быть… исправлено.
Он не приказывал. Он предлагал. Стать его палачом. Завершить его месть.
«Нет, Носитель! — вдруг раздался в голове другой, уже знакомый, синтетический голос. — Анализ! Месть — путь Хаоса! Тот же путь, что выбрала Элиара! Не повторяй ее ошибку! Нелогично!»
Два голоса в моей голове спорили, разрывая меня на части. Однако ответ пришел не от них, а из той части меня, что все еще оставалась Михаилом Котовым, аналитиком.
Я криво усмехнулся.
— Предлагаешь исправить ее «ошибку», совершив точно такую же? Предать союзника, который спасал мне жизнь? — шагнув вплотную, я почувствовал, как холод, исходящий от нас обоих, заставил воздух в зале затрещать. — Ты не извлек урок, Кассиан. Ты на нем зациклился. Ты не врач. Ты — пациент, пытающийся лечить других тем же ядом, которым отравлен сам.
Резко развернувшись, я пошел к выходу.
— Твое предложение отклонено.
Я ждал удара в спину, но его не последовало.
— Ты еще вернешься, Наследник, — прошелестел его голос мне вслед. — Когда твой голод станет невыносимым, а твои «союзники» посмотрят на тебя с ужасом, ты вернешься. Потому что только я могу дать тебе то, чего ты хочешь. Тишину.