— Значит, и ты меня списал со счетов, воевода? — вопреки всему, в моем голосе прозвучала не холодная сталь, а неожиданная для меня самого горечь.
Он на мгновение замер. Мой вопрос, кажется, застал его врасплох. В его каменном взгляде что-то дрогнуло.
— Нет, — после долгой паузы наконец выдавил он. — Я все еще твой воин. И буду им до конца. Но моя задача теперь — не просто следовать за тобой. Моя задача — убедиться, что ты не свернешь с пути. И если свернешь… — его взгляд стал тяжелым, как наковальня, — … я тебя остановлю. Лично.
Я смотрел в его упрямые, честные глаза и понимал: это не угроза. Это, чтоб его, была клятва. Высшая форма верности. Верности не мне, а тому человеку, которого он все еще надеялся во мне разглядеть.
Он не предатель, пронеслась в голове холодная, как сквозняк, мысль. Он — мой последний предохранитель. Тот, кто без колебаний выстрелит мне в затылок, если я окончательно превращусь в монстра.
Молча развернувшись, я пошел к выходу. За спиной тут же возобновился скрежет точильного камня. Ритмичный, упрямый, неотвратимый. Он не просто точил меч. Он готовился к войне. И я, кажется, только что выяснил, кто на ней будет его самой главной и самой мучительной целью.
Я оставил Ратмира наедине с его праведной яростью и точильным камнем, а в ушах все еще звенел его ультиматум, похожий на скрежет металла. Он готовился к войне со мной. Елисей — стать моим врачом-палачом. Отличная компания. Оставалась последняя переменная в этом уравнении — Арина, и ее реакции я, честно говоря, боялся больше, чем угроз Ратмира или фанатизма Елисея.
Нашлась она в саду под куполом. В единственном месте этой стерильной цитадели, которое хоть как-то напоминало о жизни, хотя жизнью здесь и не пахло. Она сидела на каменной скамье, похожей на надгробие, и смотрела в никуда.
— Красиво, — сказал я, просто чтобы нарушить эту оглушительную тишину. — Прямо иллюстрация к его философии. Идеальный порядок. Идеальная смерть.
Она не ответила. Ее взгляд был прикован к собственным рукам, лежавшим на коленях. Из-под рукавов плаща пробивалось едва заметное, теплое золотистое сияние, которое она, я это видел, теперь ненавидела.
Сев на другой конец скамьи, я почувствовал, как воздух между нами трещит от напряжения.
— Ты знала? — спросила она наконец, и ее голос был тихим, почти шепотом, лишенным всяких эмоций.
— Нет. Узнал там же, где и ты.
— Она… — Арина запнулась, будто само это слово причиняло ей боль. — Элиара. Моя прародительница. Легенда, на которой воспитывали поколения Шуйских. Героиня, что принесла свет в темные земли.
Она издала короткий, сухой смешок, лишенный веселья.
— Свет. Оказывается, она принесла пожар. А потом просто сбежала, оставив других разгребать пепелище. Отличная героиня.
Я молчал. Любые слова утешения прозвучали бы сейчас фальшиво.
— Вся моя жизнь, — она подняла на меня глаза, и в них плескалась глухая, выпотрошенная пустота, — вся моя сила, мой дар, моя суть… все это построено на предательстве. Я — потомок той, что убила твоего… предшественника. Забавно, правда? Мы сражаемся с последствиями семейной ссоры, которая случилась тысячу лет назад. И по рождению мы в ней — по разные стороны баррикад.
Между нами выросла стена. Невидимая, но абсолютно реальная. Стена из крови и предательства.
— Это не твоя вина, Арина, — сказал я, и слова прозвучали на удивление искренне.
— А чья? — она криво усмехнулась. — Эта сила, этот «хаос Жизни» — он во мне. В моей крови. Я такая же, как она. Рано или поздно я тоже испугаюсь. Предам. Сломаю. Это… моя природа.
Встав, она подошла к одному из кристаллических деревьев. С ее протянутой руки сорвался золотой огонек и коснулся мертвого кристалла. Никакого разрушения. Вместо этого золотое сияние, столкнувшись с идеальной структурой, зашипело и погасло, будто его выключили. Арина отдернула руку не от боли — от ощущения пустоты, с откровенным ужасом глядя на свою ладонь, с которой исчез привычный свет.
— Видишь? — прошептала она. — Я не могу созидать порядок. Он просто… гасит меня. Моя жизнь… несовместима с ним. Как и с тобой.
— Значит, у нас тут клуб анонимных вселенских катастроф, — хмыкнул я, поднимаясь и подходя к ней. — Моя природа — быть ходячей черной дырой. Твоя — быть неконтролируемым пожаром. Похоже, мы идеально подходим друг другу. Будешь председателем?
Мой сарказм не заставил ее улыбнуться. Она лишь посмотрела на меня, и в ее взгляде был не просто отчуждение — был приговор. Нашему союзу.
— Я знаю это чувство, — раздался в моей голове глубокий, печальный голос Лии. Это была уже не Искра. — Когда вся твоя суть оказывается ошибкой. Ее предок обрекла меня на это.