Из ее груди вырвался не рев, а сдавленный, полный боли крик, будто что-то ломалось у нее внутри. Вместе с ним ударила волна силы. Не слепая, как раньше, а острая, сфокусированная, как лезвие. Золотистый свет, теплый, как летнее солнце, хлынул из нее, но не во все стороны, а целенаправленно, ударив по адептам, что бежали к ней.
Их отшвырнуло, как сухие листья порывом ураганного ветра. Жизненная сила ударила по их упорядоченной, мертвой природе, как разряд тока по сложной микросхеме. Их затрясло, из-под масок повалил сизый дым, и они рухнули на пол, корчась в беззвучных конвульсиях.
Но изменилась не только они. Изменилась она. Я уже видел это раньше, мельком, в Долине Пепла — ее зрачки, становящиеся вертикальными. Однако сейчас процесс пошел дальше. Согнувшись, она задрожала всем телом, ее пальцы вытянулись, превращаясь в когти. Черты ее лица заострились, вытянулись, но не превратились полностью в звериную морду — они застыли на полпути, создавая жуткую, но по-своему прекрасную маску хищницы. Уши на макушке заострились, а из-под плаща вырвался и хлестнул по воздуху фантомный, полупрозрачный, но уже вполне реальный рыжий хвост. Это не было полной трансформацией. Это была отчаянная, болезненная попытка выпустить зверя наружу, но удержать его на поводке.
Мой противник, опешив от такого поворота, на долю секунды замер. Этой доли секунды мне хватило. Не став блокировать, я шагнул в сторону, пропуская его клинок мимо, и наотмашь ударил Искрой. Не лезвием — плоскостью. Глухой, как удар по чугунному колоколу, звук, и адепт, потеряв равновесие, мешком осел на пол.
— Ошибка предка — не моя вина, — прорычала Арина, и ее голос был теперь низким, гортанным, с рычащими нотками, в которых звенела сталь. — Но исправить ее — мой долг!
Шагнув вперед, она встала со мной плечом к плечу. Теперь мы были не просто союзниками. Мы были двумя аномалиями, двумя «монстрами», вставшими спиной к спине против всего мира.
Этот поступок окончательно решил все для Ратмира. Блокируя двух адептов, он замер на мгновение, увидев преображение. Его госпожа, леди, которую он поклялся защищать, добровольно принимала чудовищный облик, чтобы сражаться. Шок и внутренняя борьба отразились на его лице, а затем оно окаменело. Все сомнения и колебания исчезли. Перед ним была его госпожа, и она была в бою — это все, что имело значение. Его внутренний кодекс оказался сильнее предрассудков.
— За Дом Шуйских! — выдохнул он, и этот выдох был страшнее любого крика.
Он перестал защищаться. Его двуручный меч перестал быть оружием обороны. Он стал размытой, поющей дугой смерти, и адепты могли лишь отступать, закрываясь от этого стального града.
Елисей, забившийся в угол, смотрел на все это с открытым ртом. Его научная картина мира, где все было подчинено логике и порядку, рушилась на его глазах. Он видел, как одна аномалия порождает другую, как логика уступает место первобытной ярости, и как все это вместе, вопреки всем законам, почему-то… работает.
Расколотый, раздираемый противоречиями отряд перестал существовать. В этом зале, в самом сердце вражеской цитадели, перед лицом общего, абсолютного врага, родился новый. Не «Дозор Пустоты». Не союз по принуждению. А нечто иное. Союз трех стихий, трех безумств, скрепленный не доверием, не дружбой, а одной на всех, отчаянной, самоубийственной целью.
Глава 12
Финальной, эпической драки не случилось. Вместо того чтобы сойтись в последней битве, наш главный ледяной маньяк, Кассиан, сделал то, чего я от него ожидал меньше всего, — просто шагнул назад. Его фигура беззвучно растворилась в тенях, будто ее и не было. Однако, прежде чем исчезнуть, он едва заметно, почти лениво, шевельнул пальцами. Этого оказалось достаточно.
Система ответила мгновенно. Давивший на уши низкий гул превратился в утробный, вибрирующий рев, от которого, казалось, сейчас треснут зубы. Черный, похожий на антрацит, кристалл, до этого лишь начинавший свой путь по стенам, ринулся во все стороны с тихим, стеклянным шорохом. На глазах все проходы затянулись монолитной тьмой — ловушка захлопнулась с неотвратимостью гидравлического пресса.
Адепты, с которыми мы только что рубились, как по команде, отступили к стенам. Никакой агрессии. Превратившись в безмолвных истуканов, они замерли, ожидая, пока их хозяин решит, как именно нас будут утилизировать.
— Анализ. Мы в ловушке, — буднично сообщила Искра, будто комментировала прогноз погоды. — Неожиданный поворот. Сарказм. Энергетические контуры замкнуты. Внешний выход отсутствует. Предлагаю сдаться. А потом, когда он подойдет, ткнуть его в глаз. Это будет очень смешно!