Земля под копытами коней стала какой-то рыхлой, пружинящей, будто мы ехали не по лесной тропе, а по гигантскому батуту. В загустевшем воздухе повис едва уловимый, сладковатый запах озона и чего-то еще, похожего на запах в кабинете физиотерапии, где только что коротнуло какой-то особо мудреный аппарат.
— Магистр, гляньте-ка… — хриплый голос Ратмира заставил меня оторваться от созерцания собственных, все еще вполне материальных, рук.
Я проследил за его взглядом и аж присвистнул. Впереди, в сотне метров, с невысокого скального уступа должен был падать водопад. И он, в общем-то, падал. Только делал это как-то… неправильно. Вода не лилась, не струилась — она висела. Застыла в воздухе гигантской, хрустальной люстрой, сотканной из миллионов капель. Каждая брызга, каждый водяной гребень — все замерло в полете, будто кто-то нажал на «паузу» в очень мокром фильме.
— Матерь Богов… — один из вояк Ратмира, здоровенный верзила по имени Игнат, начал молоится с такой скоростью, будто пытался завести мотор старого «Запорожца». — Место проклятое…
— Аномалия. Зафиксированы повторяющиеся темпоральные сигнатуры. Цикличность… — начала было Искра, но я ее оборвал.
«Вижу, не слепой, — мысленно отрезал я. — Обойдем по дуге. И никаких экспериментов».
Чем дальше мы углублялись в этот сюрреалистический пейзаж, тем веселее становилось. Корявые, скрюченные дубы росли корнями вверх, а их кроны, наоборот, уходили в землю. По небу, вместо облаков, медленно дрейфовали гигантские, идеально ровные каменные кубы, будто какой-то пьяный великан растерял по дороге стройматериалы. Мои солдаты ехали, вжав головы в плечи и бормоча молитвы. Я же, наоборот, ощущал, как внутри просыпается азарт исследователя. Мое новое, пустое «зрение» видело все это не как проклятие, а как сбой. Набор багов в криво написанном коде реальности.
И вот тут началось в колхозе утро. По-настоящему.
Проезжая через узкое ущелье, мы попали в засаду. С гребня скалы мелькнула тень, и в сантиметре от уха Ратмира, с противным свистом, пролетела кривая, кое-как оперенная стрела.
— К бою! — рявкнул воевода, выхватывая меч. Его люди тут же ощетинились клинками.
И в тот же миг мир моргнул.
Доля секунды абсолютной темноты, а потом — мы снова едем по тому же ущелью. Ратмир спокоен, его меч в ножнах, а с гребня скалы… снова мелькает тень, и та же самая, мать ее, стрела летит по той же траектории.
— Засада! К бою! — снова ревет воевода.
К третьему повтору я уже знал наизусть, как скрипнет его седло и с каким именно ругательством Игнат выхватит свой тесак. Мои спутники, в блаженном неведении, каждый раз реагировали как в первый. Я же, как идиот, смотрел один и тот же дурацкий ролик, который никак не мог промотать. Дежавю, переходящее в тошноту.
— Временная петля, — прошипел я сквозь зубы. — Сервер лаганул и откатил сейв.
— Что? — Арина, ехавшая рядом, напряглась. Ее чутье било тревогу, но разум отказывался верить.
На четвертом витке, за секунду до стрелы, я заорал:
— Арина, щит! Справа, сверху!
Девчонка, хоть и не понимала, среагировала инстинктивно. Золотистый всполох — и стрела с глухим стуком отскочила от невидимого барьера.
Мир снова моргнул. Мы снова въезжали в ущелье.
— Не сработало, — констатировал я, чувствуя, как по виску ползет капля холодного пота. — Триггер не сама стрела, а реакция на нее. Система ждет определенного действия — боевой тревоги. Пока мы играем по ее правилам, она будет нас откатывать.
На пятом повторе я попробовал другой подход.
— Всем стоять! Не двигаться, не реагировать!
Стрела пролетела мимо и воткнулась в землю. Я уже было выдохнул, но один из солдат Ратмира, молодой парень, инстинктивно дернулся, и его рука сама собой легла на эфес меча.
Моргнуло. Мы снова в начале ущелья.
— Проклятье! — я ударил кулаком по луке седла. — Она читает не действия, а намерение!
Внутри закипала холодная, злая ярость. С каждым новым витком один и тот же скрип седла, один и тот же свист стрелы превращались в изощренную пытку. На лицах моих спутников, еще не осознающих происходящего, проступала тень замешательства, их подсознание начинало бунтовать против этого бесконечного повтора. Еще пара таких кругов, и они начнут сходить с ума.
— И что ты предлагаешь? — голос Арины был напряженным. — Спеть им песню?
— Почти, — я криво усмехнулся. Мозг, доведенный до точки кипения, наконец выдал решение. Дикое, нелогичное, единственно возможное. — Если система ждет предсказуемой реакции, нужно дать ей то, чего она не ждет. То, чего в ее паршивом коде просто не прописано. Елисей!