А рядом, на коленях перед черной, дымящейся консолью, творил свое черное дело Елисей. Его дрожавшие до этого пальцы теперь устроили на поверхности кристалла бешеную, отчаянную пляску. Он больше не плакал и не причитал; на его перепачканном сажей и слезами лице застыло выражение холодной, отстраненной ярости. Взглянув на дело своих рук, он беззвучно, с отвращением выругался.
— Не ломать! — его резкий, как щелчок кнута, голос заставил меня вздрогнуть. — Глупо! Он отразит любую прямую атаку, его система самодостаточна. Нужно… обмануть.
Оторвав на мгновение руки от консоли, он соткал в воздухе сложнейшую, переливающуюся схему из рунических символов, похожую на чертеж материнской платы, нарисованный безумным гением.
— Троянский конь, значит, западня, — прохрипел я, утирая кровь тыльной стороной ладони. — Старо, как портки моего деда, зато, как показывает практика, работает безотказно.
— Не совсем. — Елисей качнул головой, и в его глазах, где недавно плескался ужас, теперь горел холодный, расчетливый огонь. — Его система построена на поглощении и упорядочивании хаоса. Она съест любой враждебный импульс. Однако что, если предложить ей не врага, а… подделку? Фальшивку?
Ткнув пальцем в центр схемы, он заставил ее отозваться тусклым, золотистым свечением.
— Жертва леди Арины… она не просто сломала Ядро. Она оставила в нем отпечаток своей силы, свой… исходный код. Система теперь знает, как выглядит «Великое Тепло», и воспринимает его как угрозу, но в то же время и как ресурс. Я могу это скопировать. Создать дубликат. Но с ошибкой.
Я с трудом переваривал увиденное. Час назад этот парень рыдал, как побитый щенок, а теперь на ходу изобретал оружие, основанное на принципах, о которых местные маги и не слышали. Он не просто плел заклинание — он, чтоб его, писал программный код, используя руны вместо символов.
— Весьма рискованно, Михаил. — Бесстрастный тон вклинившейся в разговор Искры на фоне нашего отчаяния прозвучал почти комично. — Подобная манипуляция энергией сродни попытке потушить костер, вылив на него цистерну с нитроглицерином. Мне нравится! Очень взрывоопасно!
— Я создам идеальную имитацию ее силы, — продолжал Елисей, не обращая внимания на мои внутренние диалоги. — Однако в самой сердцевине вплету нестабильный, саморазрушающийся алгоритм. Петлю обратной связи. Как идеальный хищник, система Кассиана увидит знакомую «добычу» и попытается ее поглотить. Она втянет эту «бомбу» внутрь, прямо в управляющую матрицу, и лишь там, в самом сердце, код активируется.
Его пальцы снова замелькали. Уже не взламывая, а творя, он сплетал потоки классической магии, которой его учили в академии, с темными, холодными технологиями Архитекторов. Он создавал не просто имитацию — он ваял энергетический гомункул, уродливую пародию на ее силу. На глазах из воздуха начал формироваться шар. Изначально чистого, золотого цвета, как воспоминание об Арине, он вскоре покрылся неправильными, болезненными, зеленоватыми прожилками. Пульсируя, как живое сердце, он, тем не менее, бился аритмично, сбиваясь с такта. Под маской жизни эта тварь источала смрад распада и гнили — настоящая раковая опухоль, прикидывающаяся здоровой тканью, чтобы проникнуть в организм и сожрать его изнутри.
Снаружи громыхнуло так, что по полу пробежала дрожь, а с потолка посыпалась кристаллическая пыль. Вздрогнув, Елисей на мгновение оторвался от работы. Его взгляд метнулся к экрану, где очередной ледяной конструкт превращал в кашу отряд легионеров, и на лице парня отразился отголосок прежнего ужаса. Впрочем, он тут же сменился злой, въедливой сосредоточенностью инженера, который увидел, что его великое открытие используют для забивания гвоздей.
— Это не просто убьет систему, — прошептал Елисей, глядя на свое чудовищное творение с какой-то жуткой, отстраненной гордостью. — Это сведет ее с ума.
Пока я держал на себе ментальное внимание Кассиана, превратив его безупречный разум в аналог заспамленного почтового ящика, Елисей закончил свою работу. Его «логическая бомба» — уродливый, пульсирующий шар из фальшивой жизни — повисла в воздухе, источая тошнотворный, приторно-сладкий запах. Она походила на перезревшую, подгнившую дыню, готовую в любой момент лопнуть и забрызгать все вокруг своей ядовитой мякотью.