Он поднял голову. В прорезях его золотой маски не было видно глаз, но его взгляд лег на меня, тяжелый, как надгробная плита. Безмолвная, страшная клятва, рожденная не из силы, а из унижения.
Он уходил не просто так — он уходил готовиться к новой войне. К своему личному, последнему крестовому походу, посвятив остаток жизни и всю мощь Инквизиции одной-единственной цели: найти способ уничтожить меня и мою «ересь баланса».
Перед уходом Голицын бросил на меня последний, долгий, оценивающий взгляд. Его глаза сканировали меня, зал, преображенный меч. Он искал не силу, а трещину. Уязвимость. То, за что можно будет зацепиться потом. Этот паук никогда не сдавался. Он просто менял тактику.
Генерал Тарасов отдал последние приказы, и нестройные ряды легионеров, подбирая раненых и проклиная все на свете, начали свое долгое, позорное отступление.
А я лишь стоял и смотрел, как они уходят. Мое прошлое. Мои враги, мои временные союзники, мои «работодатели». Все они уходили, оставляя меня одного в этой пустой, преображенной горе. В моей новой тюрьме. В моем новом доме. Прощание состоялось.
На самой вершине преображенной Башни время потеряло смысл. Дни, недели, месяцы слились в один бесконечный, тягучий рассвет. Там, где раньше был лишь голый, обледенелый камень, теперь росла мягкая, светящаяся трава, не знающая ни зимы, ни лета. Теплый и чистый, ветер трепал волосы, но я его почти не ощущал, став частью этого места, а оно — частью меня.
Внутри царила тишина — не мертвая и не пустая, а рабочая. Словно в операционной во время сложной, многочасовой операции. Превратив вечный спор в продуктивное совещание, я научился управлять этим балаганом в своей голове.
«Структура стабильна. Энтропия в пределах нормы. Потери восполнены», — бесстрастно докладывал холодный, аналитический голос Порядка. Мой внутренний Кассиан. Больше не тиран, а главный инженер, отвечающий за несущие конструкции.
«Движение… обрело русло, — тут же отзывался теплый, интуитивный гул, похожий на биение далекой звезды. — Раны… затянулись. Поток… созидает». Эхо Арины. Моя внутренняя электростанция, вечный двигатель, больше не пытающийся спалить все к чертям.
А между ними был я. Моя Пустота. Уставший, ироничный арбитр, выслушивающий обоих и находящий единственно верное решение.
Мой взгляд скользил по северным землям, раскинувшимся внизу. Я их не видел — я их чувствовал. Я не вмешивался напрямую, ведь моя работа была не в громких чудесах. Подобно садовнику, поддерживающему идеальную влажность в оранжерее, я лишь поддерживал гармонию. Стал тем самым незаметным законом природы, который не дает миру снова скатиться в крайности.
Я больше не был ни Михаилом Котовым, военным аналитиком, одержимым голодом, ни Безумным Бароном, мстителем, ведомым яростью. Я стал бессмертным стражем, навсегда потерявшим свою прежнюю жизнь и всякий шанс вернуться домой. Я посмотрел на свои руки — обычные, без светящихся вен и прочей мишуры. Но я знал: стоит сжать кулак — и я смогу сдвинуть горы. Или стереть их в порошок.
Был ли я счастлив? Глупый вопрос. Счастье — категория из той, прошлой жизни. Здесь, в этой вечной тишине, не было места ни счастью, ни горю. Была… гармония. И покой. Огромный, всеобъемлющий, выстраданный покой, который не давал рассыпаться, не давал сойти с ума. Моя великая война за выживание окончена. И вечная, мучительная стража тоже подошла к концу, сменившись вечным, спокойным созерцанием.
— Ну что, хозяин, разобрался с инструкцией? — голос Искры, или, вернее, Лии, прозвучал привычно, с легкой ехидцей. — А то тут в системных файлах нашлась одна любопытная папка с пометкой «Протокол завершения». Кажется, это ответ на твой любимый вопрос: «Какого черта я здесь делаю?».
И в этот момент, в тишине моего нового, триединого сознания, всплыло последнее откровение. Не мое, не их — оно было частью самой системы, изначального кода. Та самая «неопознанная программа», замеченная мной при слиянии, активировалась.
Я наконец понял. Моя авиакатастрофа не была случайностью. Она была актом отчаяния — сигналом SOS, посланным умирающим миром. В Искре, в моем мече, изначально был заложен «поисковый маяк»: аварийная программа, оставленная теми самыми Архитекторами на случай фатального сбоя. Тысячелетиями эта программа сканировала бесконечные варианты реальностей в поисках разума определенного типа — способного не просто использовать силу, а понимать системы. Мыслить логически, видеть причинно-следственные связи, находить ошибки в коде. Разума аналитика, инженера, стратега. Разума, способного на «жесткую перезагрузку».