В полутемном зале бара негромко играла приятная музыка, мелодия чем-то напоминала полет. Тихо звякали бокалы и стаканы над столиками компаний, кто-то весело о чем-то говорил, кто-то хмуро вещал, кто-то пил в одиночку. Флегматичные официанты в черных футболках и темно-серых фартуках время от времени мелькали между столов. Под потолком вился редкий сизый сигаретный дым, который лениво разгоняли большие вентиляторы. Хозяин бара вновь встал за стойку, отпуская посетителям их любимые напитки, протирая и без того блестящую столешницу.
Друзья устроились на мягких диванчиках, тянувшихся вдоль одной из стен. Они развалились на них, сняв кители, оставшись лишь в черных футболках. Стюарт с удовольствием смаковал столь дорогую его сердцу текилу, Рик же расправлялся с бутылкой бурбона. Оба решили не отказывать себе в удовольствии, тем более что теперь им не грозило на утро куда-то лететь, кого-то спасать, в кого-то стрелять. Официант поставил на их столик еще одну порцию закуски, убрав опустевшее блюдо. Кто-то из былых сослуживцев подошел поздороваться, перекинулись парой слов, пожали руки, выпили вместе, похлопали друг друга по плечам, разошлись. Потом еще кто-то подошел.
Стоял обычный вечер обычного последнего рабочего дня на недели. Бар постепенно заполнялся. Разговоры становились все громче. Смех слышался все чаще. Компании росли. Сигаретный дым густел. Официантов в зале прибавилось. Хозяин бара все еще перешучивался с посетителями, но уже пригласил за стойку помощника — заказов становилось все больше и больше.
Стюарт вышел по нужде. На обратном пути зацепился с кем-то языком. И вдруг на большой зал легла почти мертвая тишина, только продолжала играть музыка. Звякнула стопка. Официант выронил поднос. У кого-то из руки выпал бокал. Скрипнул стул.
Взоры всех присутствующих обратились к входу в помещение, у которого стояла невысокая прекрасная женщина. Это была сама мероэ. Тонкая фигурка, облаченная в бело-розовую длинную юбку с большими разрезами по ногам, и розовый свободный топ; на ее бедрах висели ножны парных сабель, а пепельноволосую головку украшал темно-синий шлем, состоящий из одних углов. Она была прекрасна и казалась неземной… Призраком уходящего чего-то неизбывного и желанного… Ускользающей мечтой… Прекрасным сном… Зыбким утренним туманом над гладью лесного озера и брызгами горного водопада одновременно.
Мужчины потеряли дар речи.
Во-первых, бары были их царством. Во-вторых, про жриц Лоули и особенно их верховную жрицу ходило множество легенд. В-третьих, мероэ была прекрасна и желанна, даже если бы была простой женщиной, а не верховной жрицей богини-воина.
Мероэ окинула пристальным взглядом зал, а потом легкой походкой направилась в сторону Рика, лавируя между столами и обратившимися в соляные столбы официантами и вояками. Она лишь слегка ухмылялась произведенному эффекту. Сам Увинсон замер как ледяной столб.
— Полковник, привет, — женщина подобно сказочному ведению опустилась на мягкий диван напротив Рика.
— Привет, — пробормотал он.
— Мне мои жрицы сказали, что ты искал меня? — она улыбнулась.
— А… да… хотел кое-что спросить, — он постепенно приходил в себя. — Разве женщине прилично находиться здесь?
— Я, прежде всего, воин. Это бар воинов, поэтому я могу тут находиться, — улыбнулась она, но ее голубые глаза оставались ледяными. — К тому же, женщинам не пристало появляться в таких местах потому, что это погубит их репутацию раз и навсегда. Мне же, как жрице Лоули, да и самой Лоули, плевать на репутацию.
— Это довод, — согласился Рик, ставя свой стакан с бурбоном на стол. Оэктаканн усмехнулась, подозвала жестом официанта, сорвавшегося чуть ли не галопом к мероэ со своего места. К этому времени посетители бара начали постепенно шевелиться, разговоры оживали, первое потрясение проходило.
— Принеси мне чистую стопку, хорошо? — попросила она официанта. — Это ведь текила? — она указала на бутылку любимого напитка Стюарта.
— Да, — кивнул Рик.
— Давно я ее не пила. Но, думаю, одна стопка никому не повредит. Зачем ты меня искал?
— Мне надо было поговорить с тобой, — признался Увинсон.
— О чем? — женщина приподняла одну светлую бровь.
— Что-то странное начинает затеваться в Розми. Иногда мне кажется, что я сошел с ума и всюду мне начинают мерещиться заговоры, — Рик рассказал мероэ о том, что говорил уже королеве и о подозрениях Стюарта и Кейда Уилфреда.
— Ты все правильно понял, — улыбнулась жрица, наливая в стопку текилу. — Это началась атака. Готовится восстание. Оно должно произойти еще не сейчас, но, думаю, через год, максимум два. Людей готовят к этому, сеют в их души недовольство и убеждают в том, что королева не в состоянии обеспечить их мирную жизнь. Любой ее шаг будут истолковывать неверно, а она слишком боится стать кровавым тираном, поэтому допустит все возможные ошибки, — мероэ резко опрокинула текилу. Закусила лаймом, улыбнулась. — Или ты полагаешь иначе? Ведь именно об этом с тобой и говорил король Джонатан II?
— С чего ты взяла? — усмехнулся Рик, наполняя ее стопку.
— Потому что позавчера была у нее, утром, после твоего ухода, — усмехнулась она. — Ты поступил правильно, предупредив ее и Бодлер-Тюрри. Жрецы тоже втягиваются в заговор.
— Как ее заставить действовать? — спросил Рик.
— Никак, — пожала плечами мероэ. — Королева еще ребенок. Она боится убивать, она подписала слишком много смертных приговоров в самом начале правления, и она слишком много увидела во время бегства. Она ранена и испугана. Ей нужно время чтобы вылезти из своей скорлупы, чтобы окончательно сломать саму себя и обрести свою суть. Она не хочет крови и боли, она искренне любит Розми и хочет покоя и мира для всех ее жителей, но она слишком юна и не понимает, что мир и покой приходят лишь при сильном правителе, который не боится крови и жестокости. Лишь став тем, кого назовут кровавым и ужасным тираном, она добьется мира и процветания, но пока она еще не готова это признать. Не находишь забавным этот парадокс?
— Парадокс? — криво усмехнулся Рик. — Скорее это — кошмар наяву, а не парадокс. Причем кошмар для всех.
— Да, — ответила мероэ. — Впереди темные времена. Да и жрецы зашевелились. Но Лоули и я верим в Ее Величество. Ей просто надо сломать саму себя, а это, знаешь ли, не простой труд. И рядом должен быть кто-то, кто не даст сломаться ей в этом процессе.
— Я рад, что рядом есть генерал Бодлер-Тюрри и другие люди Ее деда, — кивнул Рик, сделав вид, что не понял ее взгляда.
— Я не о них, — мероэ вновь выпила текилы. — Я о тебе. Тебе и Стюарте. Будут и другие, но пока есть только вы.
— Я ж всего лишь полковник, — пожал плечами Рик, допивая свой бурбон. — Что я могу сделать?
— Ты уже начал вылезать из шкуры полковника, Рик, — она усмехнулась. — Ты обещал стать Ее защитником и щитом, пора исполнять свою клятву, друг мой, — мероэ накрыла его ладонь своей. — Все, хватит валять дурака. Тебе тоже пора ломать себя и становиться тем, кем тебе предназначено было стать при рождении.
— Кем? — удивился Рик.
— Тем, от чьей судьбы ты так долго и упорно бегал, — она криво улыбнулась. — Ты разделил с Ее Величеством заботы о Розми, взяв на себя часть груза и ответственности. Хватит скрываться за маской капитана или лейтенанта. Посмотри себе в глаза и признай свою судьбу.
— Ты говоришь загадками, — насторожился Рик.
— Только ты сможешь их разгадать, — она горько посмотрела на него. Так смотрят на человека, с которым прощаются.
— Оэктаканн, не надо так смотреть… Ты словно бы прощаешься!
— Я и прощаюсь с тобой, — она улыбнулась. — Я была с простым полковником, но его скоро не станет… Генерал Увинсон будет другим человеком и с ним будет другая. Моя дорога закончится тогда, когда ты примешь свой путь и осознаешь себя.
— Кто другая? — удивился Рик. — Не говори ерунды, я не люблю никого, и я не против возобновить наши отношения… — он хитро улыбнулся, сжав ее пальцы.