Это все будет потом, когда придет время. Сейчас время для другого.
Пока Мэдди занималась с детьми сама, и изредка вывозила их в поселок, где местные жители считали, что у ее малышей редкое иммунное заболевание и им крайне рискованно находиться среди людей. Ей сочувствовали, и почти никто не задавал вопросов. Мэдисон казалось, что без Лео и Тайлера здесь не обошлось. Массовый вампирский гипноз?..
— Ты сделал невозможное, Лео, — сказала однажды Мэдисон.
В один из его визитов, когда он собирался уже покинуть остров, они присели на ступеньках крыльца. Рядом с Мэдисон вампир превращался в оголенный нерв. Ему это не нравилось настолько, что он не мог себе позволить задерживаться рядом с ней надолго.
Они сидели рядом, и он чувствовал запах моря и сырых камней, аромат теплой кожи Мэдди и ее вымытых волос. Он слышал шум ветра и треск скатывающихся по склонам камней, биение ее сердца и тихий звук дыхания, слышал, как на втором этаже дома сопят во сне двойняшки.
Он чуял все, как загнанный зверь, ненавидел это и больше всего хотел здесь остаться навсегда.
— Невозможное? — переспросил Лео бесцветным голосом, не глядя на Мэдисон.
— Да. Ты сделал все это, — она повела рукой вокруг. — Ты перенес меня в другой мир. В мой настоящий мир. Я вдруг поняла: там, откуда я пришла, мне не было места. И моим детям тоже. Теперь я точно знаю, что должна была оказаться здесь. Как Алиса в Стране Чудес.
Лео бросил на девушку короткий взгляд, усмехнулся.
— Прочитала, значит.
— Угу. Тайлер натаскал кучу разных книжек. Я почувствовала себя такой темной, что стала читать все подряд. Наверстываю упущенное за собственное детство. Здесь можно просто читать книжки, а не оглядываться по сторонам, с ужасом ожидая в любом прохожем почувствовать монстра. Ой, прости… Я не имела в виду тебя и Тайлера.
— Мы не монстры по-твоему?
— Нет. Для меня — нет, — решительно покачала головой Мэдди. — И для детей тоже.
Ничего удивительного, что Джейк и Леона воспринимали двух «дядюшек-вампиров», как вполне… нормальных людей. Но те и не стремились демонстрировать при малышах свою истинную сущность, держась в рамках человечности. Для Тайлера поиграть в человека было праздником, а для Лео тяжкой обузой, которой он старался избегать. И если Тайлер с удовольствием возился с малышами, то Лео оставался в стороне от их забав, но Мэдисон не однажды наблюдала, как пристально он следил за детьми.
Не отдавая себе отчета, Лео ревностно оберегал созданный им мир и необычных существ, населявших его: Мэдди и ее детей. Даже Тайлера, единственного из своих сородичей, знавшего все, и единственного, кому мог доверять. Лео наблюдал за всеми, не упуская ничего.
И именно он был первым, кто заметил, что в малышах стали проявляться те самые особенные качества, которые ждала и страшилась Мэдисон.
Джейк рос молчаливым, погруженным в себя ребенком, а Леона была вихрем, без устали носившимся по дому с утра до вечера. Если она что-то ломала, рвала и разбрасывала, то Джейк ходил за ней по пятам и собирал, складывал и пытался исправить. Если Джейк впадал в состояние ступора, пугавшее Мэдисон, то только Леона могла вывести брата из столбняка и заставить снова стать обычным ребенком.
Именно тогда Лео понял, что дети чувствуют и понимают больше, чем могут осознать в своем возрасте.
Однако экстраординарные способности не успели проявиться в двойняшках в полной мере, потому что в один из дней их мирной и неспешной жизни пришел конец.
За годы знакомства с Лео и Тайлером, Мэдди научилась распознавать их, выделяя и закрепляя в своем восприятии некоторые особенности, присущие только этим двум вампирам.
Лео для нее как океан, неистовый и бескрайний, то бушующий штормом, то вдруг стихающий и прохладными волнами омывающий разгоряченную кожу…
А Тайлер напоминал водопад. Не бурную и шумную стену пенных вод, срывающуюся вниз с головокружительной высоты, а сверкающий на солнце прозрачный поток, мягко стекающий по камням.
И оба вампира по-своему чувствовали Мэдисон, но между ней и Лео связь, скрепленная кровью, была сильнее, и здесь работала уже не только их Клятва.
Однако к чистоте восприятия все больше примешивалось что-то, совершенно ненужное, непрошенное. Лео, не видя Мэдисон днями, а иногда неделями, научился скучать по ней. И тогда для него их связь становилась как до боли натянутый нерв. Он хотел постоянно видеть ее и знать, что с ней все в порядке. Он понимал, что Мэдисон ждет его, и рада каждому его появлению. Он хотел дать ей понять, что имеет на нее право и будет всегда возвращаться. И не только потому, что многое сделал для нее и детей, а потому что хотел этого. Хотел её для себя.