Немец приоткрыл дверь и вытянул шею, стараясь разглядеть за спиной мадам Лефу дрожащую от холода Алексию.
— Алексия? — он пристально вгляделся в ее лицо в слабом свете уличного фонаря. — Неужели та самая Алексия Таработти, женская особь?..
— А это хорошо или плохо? — леди Маккон, которая носила это имя в девичестве (и подумывала вернуться к нему), несколько пугала перспектива вести долгие беседы с мужчиной, одетым во фланелевую ночную рубашку в красно-белую полоску, стоя на пороге холодной ночной порой.
Изобретательница торжественно произнесла:
— Да, та самая Алексия Таработти.
— Не верю своим глазам! Женская особь — у дверей моего дома? Это правда? — человечек распахнул дверь настежь, выбежал наружу, проскочил мимо мадам Лефу и, с жаром схватив Алексию за руку, восторженно затряс ее в знак приветствия, как это принято у американцев. Собака, почуяв новую угрозу, выпустила штанину мадам Лефу и затявкала на леди Маккон.
Та, не очень понимая, стоит ли радоваться, когда тебя называют особью и смотрят почти что с алчностью, ухватила поудобнее парасоль свободной рукой.
— На вашем месте я не стала бы пробовать, мохнатый джентльмен, — сказала она псу. — С моих юбок на сегодня хватит.
Четвероногая метелка, видимо, передумала нападать и принялась скакать вверх-вниз на одном месте. Все четыре лапы у нее при этом оставались странно прямыми.
— Входите же, входите! Величайшее чудо века — здесь, у меня на пороге! Это просто — как это говорится? — фантастично, да, фантастично!
Маленький человечек вдруг прервал свои восторженные восклицания: он только сейчас заметил Флута, молча и неподвижно стоявшего в стороне.
— А это кто?
— Э-э-э… это мистер Флут, мой личный секретарь, — Алексия перестала сверлить взглядом пса, спеша ответить за Флута.
Господин Ланге-Вильсдорф выпустил руку Алексии и неторопливо подошел к бывшему дворецкому. Теперь немецкий джентльмен стоял в ночной рубашке посреди улицы, но, кажется, даже не замечал своей оплошности. Алексия решила, что, поскольку она сама лишь недавно демонстрировала свои панталоны половине Франции, у нее нет права возмущаться.
— В самом деле? И только? Вы уверены? — господин Ланге-Вильсдорф зацепил согнутым пальцем галстук и ворот рубашки Флута и потянул вниз, ища следы на шее.
Собачонка зарычала и набросилась на сапог Флута.
— Вы не возражаете, сэр?
Вид у Флута был явно обиженный. Алексия не знала, кто его раздражает больше — человек или его пес. Камердинер ее отца не выносил ни мятых воротничков, ни мокрой обуви.
Не обнаружив ничего компрометирующего, немец наконец перестал терзать Флута своими вульгарными манерами. Он вновь схватил Алексию за руку и буквально втащил в свой крошечный домик. Остальных жестом пригласил следовать за ним, еще раз окинув Флута подозрительным взглядом. Пес сопровождал их.
— Как вы понимаете, при обычных обстоятельствах я бы не стал этого делать. Мужчина, да еще в такой поздний час… От этих англичан никогда не знаешь, чего ждать. Но в этот раз уж ладно. Хотя до меня доходили ужасные, ужасные слухи о вас, юная мисс, — немец приподнял подбородок и попытался взглянуть на Алексию сверху вниз, словно какая-нибудь недовольная тетушка. Это вышло у него крайне неуклюже: во-первых, он не был тетушкой, а во-вторых, и ростом был как минимум на голову ниже. — Слышал, вы вышли замуж за оборотня. Та? Запредельная — и вдруг такое. Весьма неудачный выбор для женской особи.
— В самом деле? — Алексии удалось вставить только эти три слова: ведя их в захламленную маленькую гостиную, господин Ланге-Вильсдорф продолжал говорить без малейшей паузы, даже не переводя дыхание.
— Ну что ж, все мы совершаем ошибки.
— Это слабо сказано, — пробормотала Алексия, ощущая странную ноющую боль утраты.
Мадам Лефу принялась с любопытством осматривать комнату. Флут занял привычное для себя место у двери.
Псина, устав бесноваться, свернулась клубочком перед холодным камином. В этой позе она, пожалуй, еще сильнее напоминала какую-то принадлежность для уборки.
У двери висел шнурок звонка, и человечек стал дергать за него — вначале осторожно, а потом с такой энергией, будто в большой колокол бил.
— Уверен, вы не откажетесь от чая. Англичане никогда не отказываются от чая. Присаживайтесь, присаживайтесь.
Мадам Лефу с Алексией сели. Флут — нет.
Хозяин дома проворно подошел к маленькому столику и достал из ящика небольшую шкатулку.
— Нюхательный табак? — он откинул крышку и жестом предложил всем по очереди. Все отказались. Однако отказ Флута немец, очевидно, не хотел принимать. — Нет-нет, я настаиваю.