Он скривил пальцы, выпустил когти, и снова бросился на меня.
«Да, у парня шарики за ролики зашли!»— подумала я, когда стояла там, где была, видя, как Феликс несется на меня. Дженкс метнулся вверх и в сторону, и звон его меча разнесся по кухне, смешиваясь с нереальными воплями Феликса.
Мои глаза распахнулись, когда он снова прижал меня к стене. Я опять выплеснула на него линию.
Он сжал пальцы, когда закричал от разочарования, а потом отошел, кружась в гневе на расстоянии восьми футов, его глаза были черными дырами. Кровь капала с лица, отражаясь на мече Дженкса.
— Я получу кого-нибудь! — прокричал Феликс, и мои губы приоткрылись, когда он пригнулся, готовясь прыгнуть на меня снова.
«Он пытается заставить меня убить его?»— подумала я, шокировано, когда низкий звук ненависти пополз вперед, увеличиваясь, когда он скользнул ближе, танцуя под безумную музыку, которая звучала у него в голове. — Я получу кого-нибудь…
— Феликс, мы пытаемся помочь! — прокричала я, затем поставила неформальный круг на себя. Видя это, Феликс рванул, вытягивая руки. Инстинкт толкнул меня назад, и мой каблук сломал круг до того, как он полностью сформировался. Я ахнула, затем шокировано уставилась на тень, которая влетела из задней гостиной в кухню, смахнув Феликс от меня, и толкнув его в угол холодильника.
— Оэм! — прогудел голос, невысокий, коренастый человек встал между нами. — Возьмите себя в руки!
— Твою ж мать, это Кормель! — завизжал Дженкс, а я прижалась спиной к стене, обхватив руками горло, когда поняла, что Ринн Кормель пришел, наверное, чтобы поговорить с Айви.
— Ее нужно наказать! — сказал Феликс, указывая на меня и расхаживая вперед-назад, словно он совершенно сошел с ума. — Она моя. Моя!
Ринн Кормель плотно сжал челюсти, когда поднял руку. Его фетровая шляпа лежала на полу, а пальто пахло кашемиром и вампиром. — Отпустите мысли о ней, сэр, — сказал он спокойно, и я заставила себя выпрямиться, морщась. Я наполнила воздух моим страхом, я прекрасно знала об этом. Дженкс парил под потолком с окровавленным и обнаженным мечом, он был достаточно напряжен за нас обоих.
— Ведьма-демон поощряла моего отпрыска бросить мне вызов… — голос Феликса был более мягким, более расчетливым, он пугал меня.
Ринн Кормель покачал головой, его бруклинский акцент странно звучал, когда он твердо сказал, — Она — моя, не ваша. Я накажу ее, а не вы.
Никто не собирался наказывать меня, но я была достаточно умна, чтобы промолчать. Мое сердце колотилось, и я была рада, что Кормель был здесь. Феликс был не в своем уме.
Феликс сердился, его шаг замедлился, рука Кормеля протянулась в приветственном жесте.
— Вы нуждаетесь, сэр, — сказал он почтительно. — Вы в смятении, одурманены солнцем. Отпустите эту идею и перейдите к новому до того, как моя опека убьет вас. Она не для вас. Она не для меня. Она для Айви.
— Айви… — прорычал Феликс, и у меня перехватило дыхание, когда Феликс обдумывал это. Его юное лицо стало безобразной маской боли и страха, его черные глаза показывали отсутствие контроля, которое я могла ожидать от вампира только что ставшего нежитью, а не от одного из вампиров, который был старее, чем туннели Цинциннати.
— Я одурманен солнцем, — сказал он вдруг, его красивый голос сломался. — О Боже. — Он произносил слова с надрывом, отступая к столу, как будто внезапно взял себя в руки. — Что я наделал? Что…
Дженкс опустился с потолка на мое плечо, и я вздрогнула.
— Что я делаю? — посетовал Феликс, наклоняя голову до тех пор, пока его волосы не спрятали глаза. Он дрожал, и только сейчас Кормель посмотрел на меня, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.
— Ты думаешь, что это мудро — повернуться к нему спиной? — спросила я, когда Кормель подошел ко мне, кладя свою холодную руку на мою, чтобы вытолкнуть меня в холл. Он был одет в опрятный костюм, что делало его похожим немолодого политика, а его улыбка, которая спасала мир, теперь была направлена на меня. Она не работала. Я была напугана до усрачки.
— Мне жаль, что ты увидела это, Рейчел, — сказал он, и я выскользнула из-под его руки. — Болезнь немертвых нелегко понять. Я могу побыть с ним наедине минутку?
Покачивая головой, я попятилась в угол.
— Нет, не в моей церкви. — Я посмотрела за его спину на немертвого вампира. Феликс выглядел раздавленным, избитым, когда он привалился к столу и угрожал соскользнуть на пол. Это происходило со старыми вампирами? Они медленно сходили с ума, когда долго не выходили на солнце?
Глаз Кормеля дернулся от моей дерзости. Но только когда Дженкс загремел крыльями, он повернулся к Феликсу.
— Я не могу, — сказал Феликс, и его голос был тонким и разбитым. — Нина показала мне солнце, и я смотрел слишком долго. Я не могу заставить себя забыть, снова, теперь, когда я знаю, как оно выглядит.
Я вздохнула, чтобы что-то сказать, мои слова застыли, когда Феликс поднял глаза, и я увидела в них его мучения. Он пришел сюда в поисках меня, чтобы я убила его. Он хотел положить этому конец, но выйти на солнце потребовало слишком много смелости.
— Позвольте Нине существовать, — сказал Кормель, поворачиваясь ко мне спиной. — Дайте ей время.
Феликс вздрогнул как наркоман при ломке, а, может быть, он им и был.
— Я не могу. Я не могу, — сказал он, его голос был сломан. — Солнце манит меня. Боже, это слишком просто… и тогда я буду жив через нее. Я жив. — Его лицо заметно оживилось, даже стало, пожалуй, слишком красивым. — Ты помнишь, как это быть живым? Я, нет. У меня было мало времени, я умер слишком рано. Почему ты остановил меня? Ты не знаешь! Как ты можешь?
Кормель пересек комнату, и я смотрела, не веря своим глазам, как младший немертвый успокаивал старшего.
— Вы знаете, этого никогда не будет достаточно, — сказал он, его рука лежала на плече Феликса. — Вы потеряны для солнца. Если вы не отпустите его, оно убьет вас. Нина слишком яркая.
Феликс облизнул губы, замешательство появилось в его глазах.
— Нина любит меня.
— Вы убиваете ее, — сказал Кормель, и я подумала, должна ли я была уйти, когда у меня появился шанс. — Айви правильно учит Нину контролю. Позвольте Нине прожить ее время.
Феликс сделал большой вздох.
— Я нуждаюсь в ней! — крикнул он, и гул крыльев Дженкса увеличился. — Кто ты такой, чтобы говорить мне нет! Ты, щенок! — Он зашагал вперед-назад, не приближаясь, но и не отдаляясь. — Убогий, сопливый щенок, высовывающий нос из коробки и не способный увидеть всю глубину боли за ее пределами!
— Возможно. — Кормель наклонил голову, стоя очень, очень тихо. — Но я, сэр, знаю, как смотреть. Я верю лжи, и поэтому я переживу еще один день. Вы не можете больше владеть Ниной. Я не буду оправдывать вас перед Айви или Рейчел. Темнота нагреется снова, если вы повернетесь к солнцу спиной. Сэр. Пожалуйста. Еще не слишком поздно.
Феликс уродливо нахмурился, подол его прекрасно сшитого костюма задрожал от гнева.
— Это мое право, — прошипел он, и его взгляд начал снова становиться безумным. — Я голодаю из-за нее, только она одна удовлетворяет меня…
Опасаясь за Айви, я передвинулась к Кормелю, он вскинул руку, останавливая меня.
— Вы не можете требовать правосудия для Айви, — сказал он твердо. Что-то переменилось. Голос его был по-прежнему уважительным, но тонкий подтекст подчиненного вампира практически иссяк. И глядя на красное лицо Феликса, я думаю, он это распознал. Для него было слишком поздно. Он не мог отпустить ее, он не мог стать тем, кем он был когда-то. Теперь была только задача — наблюдать конец всего этого.
— Твой любимый ребенок крадет ее от меня. Я требую компенсации!
Я обменялась взглядом с Дженксом, видя, что он тоже увидел скачок. Феликс больше не был нормальным вампиром-нежитью, а был тем, кто был болен, тем, кого любили и кому лгали. Он был старым, забывчивым и ему не хватало контроля. Он сделал это с собой, и я жалела его, вспоминая, контролируемого, уверенного в себе вампира, смотрящего через глаза Нины три дня назад. Он знал, что произойдет, и он сделал все это… все за возможность увидеть солнце.